Мама вздохнула:
– Это конечно… Это как-то не очень, верно, – она села на стул возле стола, на котором лежит теперь тюк с запиской, который отнесёт в химчистку наша многолетняя домработница Агнесса Илларионовна. Да-да, представьте, вот такое имечко, мне иногда кажется, что это псевдоним у нашей простой чувашской домработницы. – И всё же, Валентин Валентинович, дети – это счастье. И не тяни. Пару лет тебе даю, если не женишься, дальше – уже не надо, перестарки среди мужчин, ещё хуже, чем среди женщин.
Так что мама у меня женщина достойная одних только восторгов. А меня взяла тоска, при этом воспоминании. Я завидую Илье, что имеет, пусть и дурацкую, с моей точки зрения, но всё же привязанность. А мне до безумия скучно. И звонить никому не хочется, я отбросил книжку и повалился на свою, потрёпанную постельными баталиями, кровать. Напиться в одиночестве? Ведь и приятелей неженатых почти не осталось…
…Я вышел из подъезда, Маюшка возле красавца-Харлея, уже надела шлем, застёгивает ремешок, обычно не застёгивает. Ясно, ни смотреть, ни говорить не станет сейчас.
Глава 4. Славно…
Я ездил на работу и с работы на автобусе каждый день, затрачивая на дорогу в одну сторону не больше получаса, но сегодня припозднился, автобус полз еле-еле, собирая на каждом повороте дачников и просто пешеходов, что голосовали ему, в конце-конце он набился полный, и хотя я сидел прижатый к окну, но и здесь дышать было нечем, как же терпят те, кто стоит? Это репетиция ада?.. Нет, в аду, думаю, мучат не физически, что куда хуже.
Майка сдаёт последний экзамен через два дня, сегодня на консультацию ездила, всё, институт закончен. Конечно, у них там заморочки с этими интернатурами или как там, но всё же, диплом через месяц, наверное, получит.
– Слыхали, говорят, в первом туре всё же у Зюганова процент был больше, – говорят люди в автобусе.
Силы у них есть говорить, спьяну, что ли? Пятница, полно весёлых подгуляк.
– Я за Зюганова голосовал.
– Ну ты ваще…
– А что такого? И я за Зюганова.
Я думаю, вот я голосовал за Ельцина. И Майка. А за кого, интересно, Илья? Иван Генрихович проигнорировал выборы, сказав, что всё это только игры с народом:
– Как в зоопарке… Чтобы публику отвлечь чем-то, устраивают потеху. Артистов ещё возят для рекламы…
– Вы неправы, это и есть демократия, – возразил я, и даже удивился, что он так говорит. Раньше мы с ним не обсуждали эти вопросы, почему?
Он улыбнулся снисходительно и снял очки, протереть куском старой фланельки.
– Ну, конечно! Как ты наивен и чист, – он покачал головой. – Это и есть демократия. Я как раз не спорю. Кто-то решает, чьи-то интересы, кто там, у кормил, но только не народ.
– А в других странах? Иначе? Или это только у нас всё уродливо, как всегда?
– И в других, какая разница? Власть – сакральная вещь. Она от Бога, не от людей. Только тогда её можно уважать. А так: сегодня один, завтра – другой, перед кем