Стиснув зубы и приказав себе держаться, Родион разборчиво спросил:
– Кого Марфуша утром видела?
– Марфушенька по лесу гуляла…
– Бесполезно, другого не дождетесь, – сказал Бородин и ласково, как ребенку, предложил Марфуше воротиться домой. Старушка покорно следовала за его руками, бубня присказку про ягодки.
Возвратился Нил Нилыч откровенно раздраженным и, не церемонясь, бросил:
– Довольны, господин полицейский? Обязательно надо было мучить несчастную?
– Делаю свою работу как должен, – сквозь зубы ответил Ванзаров.
Нам-то, конечно, запросто заглянуть в душу героя, не то что бильярдисту. Если бы Нил мог, то увидел бы, что «бессердечный» юноша чуть не разрыдался от нахлынувшей жалости: так внезапно похожей на его милую и родную матушку показалась ему старушка. Надо знать, что Родион научился сносить вид трупов, но ударить ему под дых человеческим горем, какому не в силах помочь, было проще простого. Такая вот слабость – сострадать обездоленному – нашлась в стальном сердце полицейского чиновника.
Мужчины выпускали пар, принципиально отвернувшись друг от друга. Наконец, отогнав совершенно обнаглевшую муху, Ванзаров обратился к спине Бородина:
– А теперь, когда нас никто не может подслушать, расскажите, что так тщательно пытались не проболтать.
Нил Нилыч изволил обернуться, все еще хмурясь, но сам уверился, что друг-полковник подсунул дельного, хоть и юного ищейку.
– Как догадались?
– Не догадался. Только логика. Если такой прагматик и невинный во всех смыслах человек, не верящий в семейное проклятие и рок, бежит в полицию, завидев безобидный глаз, значит, было что-то еще.
Отпираться дальше не имело смысла. Оказывается, уже два раза Бородин получал странные послания. Письма находил на подоконнике – их кто-то подбрасывал. На конверте не было надписи. Внутри обнаруживался обычный листок писчей бумаги. Вместо рукописного текста – слова из газет. Вырезанные и наклеенные. Подробно воспроизвести текст не мог, но смысл сводился к тому, что следует открыть глаза и прозреть, иначе древний рок настигнет и покарает. Посчитав все это глупостью или шуткой, сжигал. Но, увидев сегодня глаз, сначала задумался, а потом испугался.
– Когда пришло последнее? – уточнил Родион.
– Нашел вчера утром.
– А первое?
– Позавчера.
– Кто в доме читает газеты?
– Никто. Маменька их терпеть не может. Как, впрочем, и Аглая.
– Позвольте уточнить: угрожали именно древним роком или все-таки указывали на какие-то тайны вашей семьи?
– Древним, – совершенно признался Нил. – Но что хотите делайте, а понять не могу, какое имею к этому отношение. Безумие какое-то. Бред. Кошмар.
– И тем не менее