Что нам Троцкого наган!
Будет вам кафе-шантан.
Тут пошла резня такая…
Там палят, и здесь палят,
И от края и до края
Лишь полынь и конопля.
В чистом поле, 1935
Возмездие
Жил тут как-то Брамапутров,
Был моральный инвалид.
И в него однажды утром
Вдруг попал метеорит.
Из небес вонючей дали
Поражён судьбы клюкой,
Он лежит теперь в подвале,
Весь брахманистый такой,
Потому что телескопы
Он на небо наводил
И своей пудовой попы
В магазин не выводил.
Нет, чтоб сверзиться с балкона,
Нет, чтоб газом подышать!
Нет, извольте им, учёным,
Метеоры подавать.
Пулковская обсерватория, 1935
Титаник
Предвечный задумчивый айсберг
По моря безбрежью плывёт.
Вдруг мимо несётся «Титаник»,
Могучий такой пароход.
Горит в животе его уголь,
И люстры горят в тыщу ватт,
Горят его медные трубы,
Огни ресторанов горят.
На нём чернофрачные люди
В канасту играют и пьют,
Ласкают роскошные груди
В кроватях роскошных кают.
Его капитан беззаботный
Вертит влево-вправо рулём,
И чешет он тельник свой потный,
И джина бутылка при нём.
Ба-бах! Так никто и не понял,
Что в море случилась трагедь,
Что айсберг задумчивый тонет
В унылую стылую бредь.
Средь айсбергов, 1935
Вредоносные козявки
Вредоносные козявки
Вылезают из-под лавки,
Человека соки пьют,
Их бактерьями зовут.
Если будешь мыться с мылом —
Смерть придет козявкам хилым.
Если станешь пить шалфей —
Станешь трижды здоровей,
Потому что от шалфея
У козявок диарея,
А дёрнут мыла с шалфея —
И нет козявок, вот те крест!
Хозяйственный магазин, 1935
Страшная дыра космоса
Как гляжу в ночное небо —
Вижу ужаса провал.
Может, лучше бы я не был,
Может, лучше б не дышал.
Там иные планетяне
На межзвёздных кораблях
Во туманностей тумане
Вечно топчут Млечный Шлях.
Как страшна стезя их странствий,
Как бездушна и глупа
В безразличии пространства
Звёзд несчитанных крупа!
Хорошо сидеть у печки,
Хорошо двуногим быть,
Смысловатые словечки
В умной речи косы вить.
Что в скитаний нам обмане!
Гомосапиенс виват.
Если ж эти прилетяне
К нам на Землю прилетят,
Мы их скрутим в рог бараний,
Всех замочим, где достанем,
И в сортире подле бани
Их утопим, как котят.
Паром Хельсинки-Копенгаген, 1935
Непреходящая