В отличие от Чацкого Павел разумно ответил на это, похоже, всегдашнее обвинение людей, как сказал Пушкин: с умом и сердцем:
– Нет, достопочтенный Фест, сказал он, я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла.
Тем не менее, Чацкий, как и Пастернак в Докторе Живаго только удивился:
– Неужели на самом деле никому ничего не надо?! – И только абстрактные слова, что, мол:
– Давай, давай, нам всё хорошее очень надо. – А потом и его Семичастный не захотел приравнять даже к свинье, что даже она не занимается такой хреновиной, как пригретый советской властью Пастернак.
Все критики этих передовиков божественного производства ошибаются в одном и том же:
– Они не видят двойственности мира, которую увидел стражник, проверявший тугаменты Гришки Отрепьева на русско-литовской границе:
– Не всяко слов в ту же строку пишется.
Солженицын находит ошибки в тексте, не понимая, что перед ним не весь мир, а существует еще и:
– Посылка! – каждой фразы.
А он привык лепить логичную, но:
– Тавтологию.
Критикуют Грибоедова почем зря и кому не лень, даже переводчики с любого на каждый, а он не придумал ничего нового, ибо:
– Так написана ВСЯ мировая литература.
Почему люди и любят его, любят и понимают, не задумываясь.
Сама статья об этой критике Солженицыным Горе от ума написана принципиально неверно, постоянно, чуть ли не каждое предложение, на любое утверждение делаются оговорки, что и значит, в одну телегу автор пытается запрячь овцу и трепетную лань, записать устройство мира в одну строку. Как делал тоже Григорий Померанц за что его критиковал жена Зинаида Миркина, что лучше не надо, ибо один хрен:
– Всей правды ты не знаешь, и всего не скажешь в один присест, даже если тебе дали целый разворот в газете: только переливай из пустого в порожнее.
Самое удивительное, что и доказывать ничего не надо, ибо идет критика не Грибоедова, а всего остального мира, но с какой позиции, какой новый синхрофазотрон изобрели здесь, чтобы разводить эту панихидную разлюли-малину? Вообще ничего, каким ты был, таким ты и остался:
– Простой здравый смысл с намеком, как минимум на абсолютную неправоту всего прошедшего мира.
Именно об этой ошибке будущих хомо сапиенсов и рассказано в книге Код Войнича, где растения нарисованы, как будто детской рукой, но нарисованы и срезы растений, как для вида через микроскоп. Что значит, обычный точный вид, видимый невооруженным взглядом, этот самый учительский здравомыслящий взгляд – есть большая ошибка.
Нужно приспособления для обнаружения истины, холст для художника, сцена для режиссера, микроскоп и телескоп для ученого, перо и бумага для писателя, не зря Татьяна рисует на стекле:
– Заветный Вензель О да Е. – Е, вписанное в О – это