Золото. Книга 4. Татьяна Вячеславовна Иванько

я… Нет… я не считаю, что у неё её не было. Была, надо думать, как и у всех. Но мне она не была важна. Мне всё представлялось просто с ней.

      – Просто. Да, несложно. Только страшно оказалось.

      Авилла покачала головой, продолжила свой путь по траве, подол отяжелел, вымок от росы…

      – Ты… теперь я понимаю… как… Ты потреблял их, пользовался, и… Это так и было?

      – Когда ты говоришь, звучит как-то ужасно, словно я высокомерное холодное чудовище. Но… получается так, – что она меня распинает, мировая Совесть, понимаешь ли…

      – Конечно так, ты царевичем рос. Мы все такие, – сказала она, легко пожав плечами.

      – И все, кто окружает меня, не относятся иначе… иначе к этому. К своим жёнам, – мне не хочется ссориться.

      – Неправда. Яван рассказывал мне, да и я сама слышала, как твой отец любил твою мать.

      Я смотрю на неё, верно, всегда этот пример был перед моими глазами, но…

      – Ты права. Но мои родители не такие как все. У них необыкновенная судьба. Я всегда так и считал. Я не был таким с самого начала. И никто другой не был.

      Она долго думала, прежде чем сказала, останавливаясь, смотрит на меня заблестевшими глазами:

      – Как интересно, что ты говоришь… Мне… кое-что теперь становится понятно в вас, мужчинах… – будто она вглядывается в меня, как в некую загадку, – у вас свой мир, куда вы нас не впускаете. У каждого и у всех мужчин вместе… И если какая-нибудь проникает вам в душу… то хорошо, если это не Агня.

      Мы пошли дальше, и теперь я думал над её словами. Стыдно мне что ли? Но, вроде нечего стыдится. И всё же не по себе.

      – Подожди, Авилла, – я опять остановился. – Ты… ты… такой разговор чудной… мы говорим сейчас как двое мужчин. Впрочем, мне с первого дня кажется, что ты не женщина.

      Она засмеялась и подошла ко мне. Я смотрю на её лицо, кожа от влаги белая, румянец такой нежный… а глаза смеются. Разговор чудной. Потому что она чудная. Ох и чудная.