– Ты что… Бел… что ты… Да пусти! А-х-а…
Но поздно, я рванулся сильнее, вызвав её слабый стон… Возвращаясь из оцепенения смерти, особенно чувствуешь жизнь. Сладость разлилась по моему животу, груди, ладоням, сбежала по ногам, взрываясь ярким ураганом. Я кончил сладостно и очень быстро, она – нет.
Отпустив её, я откинулся на спину, и, выравнивая дыхание, повернулся к ней. Она, потянула платье вниз, прикрываясь от меня, посмотрела на меня и хлестнула ладонью по плечу раз и два:
– Мерзавец ты… только что помирал, а тут! – ткнула уже кулачком.
– Ава… – я потянулся к ней, но она ударила меня по руке.
– Иди ты!.. Страшнющий как болотный демон, видал бы себя… Баба-Яга!
Я захохотал и снова, уже настойчивее потянул её к себе, чувствуя вновь растущее желание. Всё же ты хорошо ходила за мной, Ава…
– Оставь! Оставь, как не совестно!.. Стыда никакого!..
– Да совестно, отчего же… только мне слишком, – я счастлив. Не такой уж настоящий её гнев. Счастлива всё же, что я жив. И что я здоров.
– К тому же в бане не были столько… – Ава поднялась, приводя платье в порядок.
– Ну, так в баню пошли, – сказал я, поднимаясь на локте.
– Не хочу я никуда идти с тобой!
– Я не могу идти один, мне одному опасно. Ещё сутки.
Она скривилась, не верит:
– Ой, да не ври! Сутки ещё, чё не пять?! А то сразу месяц бы! Иди сам в свою баню, я домой, в терем пойду!
– Поздно, ночь, что, вот так и пойдёшь?.. – засмеялся я. – И насчёт суток, я не шучу, мне и с людьми ещё сутки нельзя, чтобы видели до следующего рассвета. Даже в зеркало нельзя глядеться. Ни есть.
– Зато вот это, видимо, можно! У-у, поганин!
Я засмеялся, вставая с постели:
– Строго говоря, не только можно, а очень нужно.
– Ну, вот и вызови себе сорок девок, пусть… хотя… – она притушила голос, хмурясь, вспомнила, что я говорил обо всех прочих людях. – Ладно, Бел, идём. Только, учти… но больше не рассчитывай.
– Ладно-ладно, не сердись, – я поднял руки, показывая ладони, будто сдаюсь.
Я огляделся, пока Ава вышла узнать насчёт бани и разогнать всех со двора, хотя ночь, кто там есть? Где одежда… Всё на местах. Вокруг порядок, будто она и не ходила, не жила здесь столько дней, даже все стопки белья в сундуке идеальны, все книги, все бутылочки на полках идеально выровнены, ни пылинки… Мы так с тобой похожи, Ава…
– Что оглядываешься? – спросила Ава, вернувшись. – Не нравится что? Что-то не так?
Я набросил рубаху, выпрастывая заплетённые косы: «баба-Яга»…
– Настолько так, что я… ты тоже любишь идеальную чистоту и всё… чтобы ровно, даже пузырьки по росту?!
– Что удивляешься, Белогор? Люблю. И что тут делать мне было? Только болтать без умолку и порядок наводить. Ну, ещё обтирать тебя, косы тебе плести,