– Она и бабушку тоже выгнала, – ответила Рита, отводя глаза от еды, которую доставал, раскладывая перед Ритой на противоположной скамье вагона, солдатик.
– А твоя сестра Капа – первая красавица в Кимрах! – где она? Как? – спросил солдатик, развязывая мешок с продуктовым пайком. Угощая еще смущающуюся Риту, пресекая ее вежливую попытку отказаться.
– Папа отправил ее жить в Москву к дяде Пете, к своему брату. Она там закончила школу и поступила в Менделеевский. У нее по химии всегда пятерки. Вот поэтому папа и сказал, чтобы она туда поступила. Подальше от дома.
– Увидишься с сестрой, привет от меня – от Лешки Тимофеева – передай! Ведь и я же в той же школе учился. А это тебе! Гостинец! И не вздумай отказываться! Я-то через двадцать минут уже у матери с сестрой и с бабушкой буду ужинать! Мои меня ждут! – сказал Алексей, завязывая солдатский вещевой мешок с оставшимися в нем продуктами и тем, что осталось от их с Ритой спасительного для нее перекуса. И, вешая мешок на плечо смущенной Риты, стал прощаться с нею: – Я очень рад, что повидался с тобой! Привет не забудь передать! Вот мы и приехали. Станция «Савелово»! Наконец-то! Господи, сколько же я мечтал там, на войне, вот так подъехать к нашей станции. Ничего! Главное, что живой! – радовался ее спаситель Лешка, опираясь на костыли. Они вышли из вагона. Туман уже рассеялся. И, попрощавшись, пошли дальше каждый своим путем.
Рита шла, еще не решив для себя, куда же она пойдет в первую очередь: к бабушке или к отцу. Квартира отца была совсем рядом со станцией. Подошла к родительскому дому и, задрав голову, посмотрела на окна квартиры директора школы. Как раз в этот момент к окну подошла мачеха. Увидев Маргариту, она резко задернула штору. Рита постояла, немного подумав, повернулась и побрела в направлении городского рынка. Рядом с рынком ей послышался голос Елизаветы Яковлевны. Ее бабушка Елизавета Яковлевна, снимавшая угол на отшибе города, подрабатывавшая рукоделием, нянчила чужих детей, не гнушаясь любой работой, чтобы оплачивать угол и хоть как-то прокормиться. Но, кроме этого, и довольно часто Елизавета Яковлевна стыдливо стояла у кимрского рынка с пузыречком рыбьего жира, время от времени произнося заученный и порой спасительный текст:
– А вот и рыбий жир! Он вкусен и полезен!
И Рита сделала еще шаг в сторону бабушки, но замерла, потому что увидела двух учительниц, маминых приятельниц, с которыми ее покойная мама работа в школе. В мирное время они вместе делали спектакли, весело наряжали школьную елку. И Рита почувствовала, что не хочет, чтобы они увидели ее в поношенном деревенском ватнике, из обношенных рукавов которого торчали ее красные в цыпках руки. Рукава были коротки, и ей постоянно приходилось натягивать рукав свитера, чтобы согреть кисти рук в тот холодный август ранней осени. Да и дедовы сапоги с портянками внутри. И все вместе могло бы только опозорить и расстроить