Солнце скрылось за деревьями и на Теплое местечко стремительно опустились сумерки, а за ними пришла ночь. Вдалеке, на Топотном лугу слышалась музыка и звонкий девичий смех. Там танцевали.
Рану хотелось плакать. Он не знал, сколько прошло времени, но вдруг дверь в доме открылась, из нее выбежал отец и побежал прочь. Юноша свесился с ветки и в изумлении смотрел за тем, как фигура отца, шатаясь и тяжело дыша, неслась со всех ног прочь от дома.
Юноша спустился с дерева и осторожно вошел в дом. Внутри было темно. Слышалось мерное сопение Сате и матери. Они все еще спали вместе. Осторожно прикрыв дверь, Ран побежал за отцом.
Память холкуна сохранила силуэт отца, бегущего по тропинке, уходящей к Черному рунбрану. Юноша мчался по ней во весь дух, и еле успел отскочить в сторону, когда ему навстречу выскочил Повоз. Он бежал обратно с закрытыми глазами.
Ран уставился ему вслед и побрел обратно. Этой ночью он так и не сомкнул глаз. Сон сморил его лишь на рассвете.
Когда он проснулся, дом был пуст. Даже Сате не было слышно, хотя обычно он постоянно бормотал себе под нос слова, выдумывая новую небылицу, или возился на кухне, подле матери.
Похолодев от ужаса, Ран вышел вон и увидел Бора, который, как и всегда, лежал под рунбраном и дудел писклявую мелодию.
– Где матушка, Бор?
Продолжая дудеть, брат махнул рукой в сторону.
Вдруг, Раном овладела такая ярость, что он подбежал к Бору и набросился на него.
– Ты чего? – опешил тот, ища глазами вылетевшую от наскока брата дудочку.
– Скажи по-олюдски, куда все делись. Чего дудишь… я не понимаю…
– Чего драться-то? Спросил бы так… я бы сказал…
Ран начал остывать, и неуклюже потрепал братца за чуб.
– Прости, Бор, спал я плохо, оттого…
– А-а! Я и гляжу, сивый какой-то ты…
– Скажи, где все?
– Батюшка, как проснулся, так и сказал матушке, что в Фийоларг поедет, да ее с собой возьмет. Еще… что купит ей там… платьев, да еще чего… и нам привезет. Матушка Сате подхватила и уехали они поутру. Ты спал, а я уж нет. А Ира нет еще, – зачем-то добавил он.
Ран отпрянул назад – только тут ощутил, как вся спина его покрылась вязкими капельками холодного пота – сел рядом с Бором и закрыл лицо руками.
– Нехорошо тебе, что ли? – спросил тот.
– Нет… хорошо… я пойду… – Ран поднялся и пошел прочь.
Отец вернулся домой через несколько дней. Окрестные пасмасы ахнули, когда увидели новехонькую телегу и громадного тяглового красавца-коня, который был впряжен в нее. На телеге, среди кучи барахла, восседала счастливая Теллита. Она махала рукой кумушкам в окнах и раздаривала улыбки и благие пожелания.
– Ну, сыны, – сполз с телеги раскрасневшийся Повоз, – скучали, али нет?
– Скучали, батюшка, – бросился к нему Бор. Он еще мог проявлять сыновьи чувства.
Ир и Ран стояли подле и улыбались.
– Привез я каждому, что по душе, – с хитрецой посмотрев на сыновей, сказал отец. – Гляди,