стажа и положительных общественных характеристик. И если нигде не оступишься, то лет через
десять-пятнадцать ты, наконец-то, заслужишь право на свой угол. Находясь же в процессе
«заслуживания», живя в аванс, нужно все эти долгие годы льститься к заводу, посещая все
субботники и никогда не переча начальству, партии и профсоюзу. Вот она правда. А между делом
постоянно заверять родителей: не сомневайтесь – я хороший, я лояльный и покладистый, я всё
заслужу. Собственные же силы и желания здесь ни при чём. Ты не лучше и не хуже других – все
ждут, подождёшь и ты. И вперёд в этой очереди не перепрыгнешь – не честно. Добивайся чего
угодно, зарабатывай сколько угодно, но жилищная очередь свята. И тут ты совершенно
беспомощен. В ведь тебе при этом ещё хочется быть и свободной личностью, к чему призывали
твои школьные, очевидно, такие же не свободные, учителя.
Когда бригада уходит, Роман, немного пьяненький, прибирается в квартире, моет пол и
протирает пыль, как если бы Голубику выписывали завтра. Серёжка, пока его мама занята
«покупкой» братика, живёт у бабушки с дедушкой. Конечно, сегодня Лесниковы непременно как-
нибудь отмечают прибавление в семье. Тамара Максимовна так теперь лишь этим и живёт. В
последний месяц беременности дочери ей, этой интеллигентной женщине-царице, доставляло
удовольствие вваливаться к ним упаренной, увешанной сумками с продуктами. Роман готов был
сгореть со стыда от её приношений, но с её стороны не находилось и намёка на укор – зять тут ни
при чём, это её личные забота и счастье. И даже стирая пот со лба, она выглядела гордой и
независимой. Голубика же, принимая помощь матери как должное, подбрасывала ей без всякого
смущения специальные заказы, нередко граничащие с капризами. И тогда Роман чувствовал себя
совершенно отстранённым, потому что к нему-то Ирэн с такими просьбами не обращалась.
Следовало бы, конечно, появиться сейчас у них, но настроение уже не то. Несмотря на всё
уважение к Лесниковым, идти туда не хочется. Увы, но он, к сожалению, уже не тот.
Всё началось с того, что, как-то вернувшись с работы и застав Ирэн за мытьём посуды, он
заметил на столе лишнюю кружку.
– У нас кто-то был? – спросил он, усаживаясь за стол и предвкушая вкусный ужин. – Ох и
голоден же я!
– Папа заходил, – сообщает жена. – У него сегодня выходной. Собрался карточки печатать,
ходил по магазинам, искал фотобумагу и какие-то там химикаты, а в магазинах шаром покати. Я
разрешила ему взять у тебя то, что есть…
Услышав это, Роман едва не падает со стула: среди пачек с фотобумагой – его тайная
коллекция! Трудно даже вообразить состояние тестя, вскрывшего эту пачку… Роман бросает
взгляд в окно – там уже смеркается. Самое время задёрнуть шторы и печатать. Впрочем, Иван
Степанович печатает фотографии