Ульрика повернулась ко мне:
– Ты понимаешь, что это значит?
План Блумберга состоял в том, чтобы представить альтернативного подозреваемого и вызвать обоснованные сомнения в виновности Стеллы. Польские владельцы пиццерии были первым вариантом, но бывшая сожительница Ольсена оказалась куда более подходящей кандидатурой.
– Но она, возможно, не имеет ко всему этому никакого отношения, – сказал я Ульрике, когда мы сидели ночью на диване, не в силах уснуть. – Разве не лучше будет предоставить это полиции?
Она взглянула на меня как на глупого пастора:
– Именно этим и занимаются адвокаты.
– Но разве не достаточно будет доказать, что Стелла невиновна? Представь себе, что другой человек попадет в трудную ситуацию. Ее избивали, насиловали, а теперь…
Ульрика резко поднялась:
– Мы говорим о Стелле! Наша дочь сидит в следственном изоляторе!
Само собой, она права. Нет задачи важнее, чем как можно скорее вызволить Стеллу. Допив виски, я встал и подошел к камину. Когда я открыл стеклянную дверцу, жар ударил мне в лицо, и я вынужден был подождать пару минут, прежде чем засунуть в камин кочергу, так что пепел полетел во все стороны и облако дыма поднялось над моей головой.
– Ты любишь меня? – спросил я, не глядя на Ульрику.
– Солнышко мое, ясное дело, я тебя люблю. – Она потянулась ко мне и погладила меня по затылку. – Тебя и Стеллу. Я люблю вас больше всего на свете.
– Я тебя тоже люблю.
– Это просто какой-то кошмарный сон, – проговорила Ульрика. – Никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной.
Я сел и обнял ее одной рукой:
– Что бы ни случилось, мы должны держаться вместе.
Мы поцеловались.
– А что, если она… – проговорил я. – Как ты думаешь, а если она…
Ульрика отшатнулась от меня:
– Не надо так думать!
– Знаю. Но… ее блузка…
Я просто обязан выяснить, что с ней произошло. Должно быть, Ульрика забрала блузку. А в этом случае она, конечно же, обнаружила пятна – их невозможно было не заметить.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– Пятна на блузке.
– Какие пятна?
Она смотрела на меня так, словно я бредил.
Стало быть, она не брала блузку? В таком случае вещь должна была найти полиция. Мое сердце громко стучало, когда Ульрика положила руку мне на рукав:
– Мы знаем, что Стелла была дома, когда убили этого человека.
Больше она не произнесла ни слова.
20
В ночь с понедельника на вторник я не сомкнул глаз. Разные мысли вертелись в голове. Что натворила Стелла?
Я пылесосил, мыл полы и тер дверцы кухонных шкафов, чувствуя, как голова идет кругом. Боялся своих собственных мыслей. Стелла, моя девочка. Что я за отец, если допускаю саму мысль о том, что она может быть виновна? Воздух застревал в гортани, как густая слизь; мне пришлось выйти в сад, чтобы продышаться.
Ульрика закрылась в своем