– Дорогой барон, я не могу бросить святых отцов.
– Вы говорили о том, что вам не хватает пятьдесят талеров. Это решаемый вопрос. Моя посольская казна ограничена, но я готов выделить вам деньги.
– Дело не в деньгах. Дело…
Барон его прервал, он уже не был так любезен.
– Кавалер, против вас ведётся дознание в Ланне, бургомистр Фёрнебурга мечтает колесовать вас на площади. Не думаю, я, что в вашем положении следует отталкивать руку дружбы. Тем более, что услуга будет вознаграждена.
– Против меня ведётся дело в Ланне, и магистрат Фёренбурга хочет видеть меня на своей площади именно потому, что я, в своё время, не оттолкнул такой руки, которую вы мне теперь протягиваете.– Он встал, передал бокал с вином слуге,– пока я не могу принять вашего предложения, барон. Я служу Святому Трибуналу.
Он поклонился и пошёл к двери, а барон Виттенацф вставать не стал, только кивнул в ответ. Он был явно недоволен переговорами.
А Волков шёл к себе и надеялся, что следующее дело инквизиции, даст ему денег, чтобы полностью расплатиться с людьми ротмистра. И ему не придётся связываться с делами, за которые ему будут благодарны столь влиятельные нобили.
Глава 9
– Тепло совсем уже,– говорил отец Иоганн, оглядывая собравшуюся толпу.– Ветер южный.
– Так дело уже к пасхе пошло,– отвечал ему отец Николас,– скоро великий пост. Надобно до поста поесть, как следует, а то когда ещё разговеешься.
– Надобно, надобно,– кивал отец Иоганн и улыбался. Сообщал доверительно.– Поедим, братия. Сегодня после экзекуции и поедим. Я просил трактирщика жарить нам поросёнка.
При слове «поесть» взгляд бледного отца Ионы загорелся. Он всё ещё хворал нутром, похудел, пил капли и кутался в рогожу, хотя ветер был тёплый, но поесть поросёнка был готов. А что ж, дело сделали, виновных нашли, осудили, отчего не поесть поросёнка.
– Поросёнка это хорошо,– кивал он,– с горчицей и мёдом очень хорошо поросёнка кушать.
– Именно, именно,– соглашались с ним святые отцы.
А народу на площади было уже столько, что солдат на всё не хватало, именно для этого святые отцы и брали столько солдат, в остальные дни надобно было едва четверть от отряда. Люди приезжали с окрестных деревень семьями, с детьми, брали с собой еду. Ехали смотреть казнь.
– Не пускай их сюда,– орал Брюнхвальд своим людям. – На пять шагов к эшафоту не пускай. Эй, ты! Убирай телегу, прочь, не ставь тут.
– Бургомистр скряга, эшафот из палок построил, – говорил кавалер.
– Да и Бог с ним, всё равно завтра разберут его.
– Да простоит ли он до завтра, сейчас взойдут на него шесть человек, как бы не рухнул он.
– Будем Богу молиться – не рухнет,– говорил