– Сие похвально.
– Скорбью было бы для нашего города, что жёнам нашим был уготован позор. Мы не хуже других городов.
– Так для любого города было бы скорбью, а от меня вы что хотите?– Спрашивала Волков, надеясь, что отец Иона выйдет из нужника и этот разговор можно будет закончить.
– Общество хочет знать, что ожидает жён и юного писаря?
– Так спросите у святых отцов, я только страж. Откуда мне знать.
– Но вы же вели следствие!
– Помогал, только помогал. Тем более, что приговоры выносят отцы, а не я. Так что спрашивайте у членов Святого Трибунала.
Отцы комиссары дело уже прочли, наверное, и решение уже приняли.
– Уж больно отцы комиссары суровы, к ним и подойти боязно,– бургомистр не собирался от него отставать,– может, вы мне скажете.
– Не правда, ваша, прелат-комиссар отец Иона добрейшей души человек.
– И всё-таки, я бы от вас хотел услышать, мы всё-таки миряне, нам легче договориться…
Гюнтериг начинал уже раздражать кавалера, Волков понимал, куда тот клонит, да ещё и отец Иона сегодня засиделся. И он спросил напрямую:
– Да что ж вам сказать-то? Чего же вы хотите от меня? Говорите, чего ходите вокруг, да около.
– Надобно, освободить от суровой кары, жён наших.– Выпалил бургомистр.– Посодействуйте. Общество просит.
– Общество? А не то ли общество на меня кидалось драться? Не общество ли ваше било палача и людей его? – Он замолчал, и, приблизив своё лицо к лицу Гюнтерига, добавил.– Люди ваши на меня, рыцаря божьего, руку поднимали!
– Раскаиваются, – ни капли не смутился Гюнтериг,– господин рыцарь, они раскаиваются. Просят содействовать жёнам.
– Жёнам? Или Магде Липке?
– Магде Липке, родственники очень волнуются за неё.
– Да не за неё они волнуются, они за себя волнуются. Не хотят, чтобы их бабу на площади кнутом били, – он опять приблизился к бургомистру,– то позор большой. Для всей семьи позор.
– Просят они за неё… Сулят.– Не отставал бургомистр.
– Сулят! Мне их посулы ни к чему, да и пустое это. Святые отцы больно злы на наветчиков. И я зол. Так что ступайте к святым отцам, за кого другого ещё просил бы, а за Магду Липке я просить не буду. Из-за навета тут сидим, время тратим и деньги, вместо того, чтобы ведьм суду предавать.
– Ну, а за нашего писаря, за Вольфганга Веберкляйна попросите? Родители его так убиваются, так убиваются. Нижайше просят о снисхождении. Он хороший молодой человек, неопытен ещё.
– Хорошо, о нём поговорю,– согласился кавалер,– сколько дадут родители, чтобы ему не было позора?
– Они люди не богатые…
– Сколько?
– Десять талеров, монетой земли Ребенрее.
– Не сильно они за сына волнуются.– Кривился Волков.
– Они люди не богатые.– Молитвенно сложил руки бургомистр.– Очень надеются на доброту вашу.
– Хорошо, за него я поговорю,– согласился кавалер, тем более что к мальчишке он злости не испытывал.–