Со стороны Алексей не был похож на того, кто ходит в театры (ходит один), да еще после охоты – и вовсе дикость, нестыковка – и прочитай он такое в книжке, вот вам крест (или зуб отдай), не поверил бы. Он сам с усмешкой раздумывал об этом. Ты же слишком обычный, говорил он себе, ты же из этой общей безразличности, что копошится сама по себе, и нет ей дела. При всем том он ходил в их крохотный местный театр в каждый приезд к родителям едва не со школы, точно это была добрая привычка, которая напоминает старикам о молодости.
Алексей знал большую часть труппы из молодежи. Не глядя на копеечную зарплату, они не уезжали, как сам Алексей, работали, ставили порой смелые, хваткие спектакли. Директора Веру Петровну он называл про себя подвижником и шутил, что ей нужно памятник при входе поставить. Лет пятнадцать как она стала основателем театра и служила второй матерью юным актерам – школьникам и студентам.
Горожане их сразу полюбили, театр – редкость в малом городе – стал многим отдушиной в общей серости. Маленькая, бойкая, в годах, Вера Петровна собой загораживала театр от скороспелых реформ и кляуз завистников – неспокойно нашему человеку когда у соседа порядок в хозяйстве – хочется наворотить справедливости. Директорство состарило и закалило ее – давно, в годы беспорядка приехавшую сюда заниматься театром.
Как и всегда перед вечернем спектаклем, директор находилась в холле и встречала зрителей. Вере Петровне было важно посмотреть кто пришел, что за публика. Стреляя озорным глазом по холлу, она зигзагами передвигалась между зрителями. Сразу схватила Алексея за руку, как своего, чуть улыбнулась, ничего не говоря – точно подтверждала его участие в клубе – наш, свой, спасибо, не забываешь.
– Как вы? – спрашивал он скорее про театр, чем про нее.
– Замечательно, – всегда одинаково отвечала Вера Петровна.
– Как премьера? – Алексей называл это «включить культуру», «приобщиться», неумело подделывая образованность.
Было весело пробовать вообразить себя солидным, с оттенком XIX века на лице в этом холле с советской мозаикой на потолке, маленькими ампирными колоннами и даже крохотным портиком над входом зал.
Вера Петровна неизменно подыгрывала:
– Положение хуже губернаторского. Рискнем не соврать.
– И есть достойные идеи?
– Идей – пропасть. Средств нет, одни идеи, – директор сделала выражение.
– Актеры лютуют, запрашивают оплату в час?
Выдержала лицо:
– Ох эти актеры… Видели бы вы каких мы девочек в прошлом году набрали прекрасных.
Алексей напряг мозг, чтобы не вывернуть пошловатое:
– Чертами небесными и голосом нежным?
– Гением! Гением чистой красоты. И свежей каплей юного таланта.
– Давно подмечено, Вера Петровна, чем грязнее немытая Россия, тем краше девичий румянец. Парадокс!
– Или фатум, – парировала она.
– Настроения, смотрю, у вас тут не очень, – Алексей подумал,