Напротив, в глазах несветской публики новизна этих, пока неумелых, но занимательных пьесок, их неподдельная живость и простонародное лукавство оказались достоинством всеискупающим. А если учесть, что крамольная «Благочестивая притворщица» была именно «пьесой в водевилях», можно предположить, что в этом случае двор одним махом, действуя, по обыкновению, жёстко и неуклюже, пожелал разрешить уже надоевший спор. Был ли гнев всесильной фаворитки искренним или это лишь ещё один пример благочестивого притворства, но так или иначе Итальянская Комедия покинула парижскую сцену на многие годы.
Однако свято место пусто не бывает. И вот развлечь парижан, заскучавших без привычного театрального увеселения, попробовали бродячие комедианты-французы. На ярмарках Сен-Жермен и Сен-Лоран, где до того показывали дрессированных обезьянок и собак, где демонстрировали своё искусство канатоходцы, жонглёры, акробаты и зубодёры, – стали всё чаще появляться странствующие труппы. Исполняя коротенькие пьески, уснащённые «арийками», что уже было предвестником комической оперы, они, подобно изгнанникам-Итальянцам, слегка высмеивали «Большую» Оперу (Королевскую Академию Музыки, или Гранд-Опера), по́ходя уязвляли прочие авторитеты, причём не только театральные. Задевали якобы безобидно, не имея, по собственному утверждению, иной цели, как только «отыскивать смешное в самом сущем». Особенно дерзки были актёры Сен-Жерменской ярмарки, любимой студентами Латинского квартала и оттого слывшей привилегированной. Поначалу на балаганных сценах были упразднены диалоги, затем монологи, а вердикт 1710 года, вызванный жалобами Оперы и Комеди, наложил запрет одновременно на «пение, слово и танец». Тогда изворотливые содержатели балаганов изобрели новый жанр, окрестив его «pièce à la muette», т.е. без слов, или «pièce à écriteau», – пьеской с надписями.
Тут вроде бы ни к чему невозможно было придраться. Все запреты соблюдались, актёры не делали ничего неуказанного. Однако неким двусмысленным образом они добивались того, что даже их сугубое послушание выглядело вызывающе. Судите сами: актёр жестикулировал, рядом оркестрик наигрывал знакомый мотив, в это время с колосников спускали на щитах афишки с крупно написанным текстом куплетов, которые должны были бы звучать со сцены. Затесавшись среди зрителей, бродяги, нанятые содержателем за малую мзду, голосили эти куплеты, что есть мочи, им охотно подтягивали зрители, посматривая то на мима, то на афишку. Актёры, стало быть, не пели, а пение всё-таки звучало. И даже как-то громче, азартнее прежнего.
Тогда была предпринята новая карательная мера. Власти распорядились сократить число балаганных музыкантов и повысить цены на билеты, надеясь отпугнуть этим