– Ну, хотел он быть демонологом, теперь проктологом, что сделать!
Огранщица и правда не стала тратить время, оскорбив напоследок мой интеллект.
Я счастливо и спокойно выдохнул. Ноги у меня болели и зудели, во всем теле я чувствовал ломоту. Мысль о том, что сейчас, проводив Тайлу и Конструктора, а главное мою милую Зиму, в какое-то более-менее безопасное завтра, я сам поем и посплю, очень грела меня.
Я почувствовал, что мне стало легко и спокойно, когда мимо прошел сначала локомотив, потом, постепенно и величаво набирая ход, один за другим все его вагоны. Сказать честно, я понятия не имел, куда мог направиться поезд, находящийся в герметично запечатанном здании, все глубже уходившем под землю, но если мастер Конструктор куда-то собрался, наверняка знал куда. К тому же никто не отменял возможности попасть в Храм по чрезвычайным протоколам, а наличие на борту Тайлы открывало эту возможность.
Я пребывал в уверенности, что все будет хорошо. Положив руки в карманы, я думал эту не обличенную словами или иной конкретикой мысль, какое-то время тупо уставившись в пространство перед собой, а потом сорвался с места и бросился догонять состав.
Что у меня происходило в голове и что меня заставило заявить о своем желании остаться в Цитадели, я не уловил (хотя, наверное, я подсознательно пытался привлечь к себе внимание этим), но это нечто только что улетучилось внезапно и совершенно бесследно. И я понял, что история путешествия Белой Цитадели – это та информация, которую я с удовольствием получу из чужих рук. А я сам все-таки хочу какого-то более предсказуемого будущего, и исследователь недр земных из меня недостаточно бесстрашный.
А поезд мой тем временем увеличивал скорость. У меня уже не осталось никаких сомнений в том, что Конструктор метит в Храм, поскольку большие железные герметичные ворота в конце вокзала так и оставались запертыми и даже не собирались жужжать, открываясь. Разгоняться в запаянном наглухо с двух сторон помещении, если ты не собрался сводить счеты с жизнью, можно только в том случае, если есть надежда куда-то мгновенно перескочить. Именно это пугало меня больше всего.
В другом случае я бы обязательно успел догнать последний вагон, благо в его конце меня ждала площадка, устроенная на старомодный манер, прогулочной. Но что, если поезд вот прямо через секунду исчезнет без следа?
К несчастью, новая обувь, и без того не щадившая меня, здесь и вовсе начала открытую конфронтацию, и мне пришлось перекинуться котом.
Пытаясь по неприятной, но необходимой привычке предать своим уставшим и уже почти неспособным на подобные подвиги лапам максимальную скорость, я смотрел на площадку и бежал к ней. Я догонял. Я не хотел остаться один.
И вот настал тот самый решительный момент моего финального, не получившегося в прошлый раз (там, на перроне Храма) прыжка. И я прыгнул, и я вытянулся, и долбанулся со всего размаха о поручень площадки резко затормозившего поезда. Перелетев через него, я так и остался