– Дорогой посол, – сказал граф Бисмарк равнодушным тоном, – признаюсь, я слишком занят устройством несколько запутанных германских дел, чтобы следить за отдаленными вопросами, которые притом не требуют немедленного решения. – Вам известно, – продолжал он, едва прищурив глаза, – что я никогда не читаю корреспонденции константинопольского посла?
По лицу Бенедетти скользнуло выраженье изумления, на губах мелькнула улыбка.
– Если вам поручено, – продолжал граф Бисмарк, – узнать мое мнение о каком-либо специально восточном вопросе, то я попрошу вас конкретизировать этот вопрос и дать мне время обсудить его.
– Я не имею такого поручения, – отвечал посланник, – однако же интерес всех держав в этих вопросах…
– Если Россия действительно задумывает или готовит какой-либо шаг на Востоке, – сказал граф Бисмарк, – это, безусловно, затрагивает интересы других держав, и, – прибавил он, встав и устремив на посланника твердый, проницательный взгляд, – само собой разумеется, подобный шаг не может быть сделан без ведома и согласия Германии.
Бенедетти молчал.
– Мне очень приятно ваше посещение, – сказал граф спокойным тоном после небольшой паузы. – Быть может, вы разрешите загадку, которой я никак не могу понять?
Бенедетти слегка поклонился и вопросительно поглядел на первого министра.
– Граф Биландт, – продолжал фон Бисмарк, не сводя с французского дипломата проницательного взора, – просит у нас оказать голландскому кабинету содействие в переговорах, которые поведет последний с Францией относительно уступки ей великого герцогства Люксембург.
Бесцветное лицо посланника стало еще бледнее, в глазах сверкнула молния; он быстро опустил глаза и дрожащими губами произнес:
– Граф Биландт? Нидерландское правительство? Люксембург? Ничего не понимаю!
– И голландский король, – продолжал граф Бисмарк, – также сообщил нашему послу об этих переговорах.
– Голландский король?! – вскричал Бенедетти, в голосе которого прозвучали негодование и удивленье.
– Быть может, вы дадите мне ключ к этим сообщениям, – сказал Бисмарк прежним равнодушным тоном. – Я не вполне ясно понимаю их, потому что ничего не знаю о переговорах относительно Люксембурга.
Бенедетти овладел собою и твердо, не моргнув глазом, выдержал пристальный взгляд первого министра.
– Правду сказать, – отвечал посланник, – я в настоящую минуту не могу дать удовлетворительного объяснения, но тотчас напишу в Париж и сообщу вам ответ.
– С нетерпением