– Ты здесь живешь? – спросила она меня.
Я собиралась ответить, что буду жить, но пока не подписала бумаги, не заплатила деньги, да и комнату пока не получила, точнее, ключи, но она не нуждалась в моем ответе. Заметила чемодан.
– Ты въезжаешь, – мрачно произнесла она. – Не надо. Если бы я была твоей мамой, то отправила бы тебя домой. Сейчас же.
Меня напугало выражение ее лица, и я отступила, железные прутья впились в позвоночник.
– Надо было вытащить Лейси отсюда до того… – Она замолкла. Стоящие у машины дочки навострили уши.
– Кого? – тихо спросила я. – Что случилось?
Она не объяснила. Я для нее больше не существовала. Она вошла в ворота и поднялась по ступенькам. На мой звонок так никто и не ответил, поэтому я проскользнула внутрь, пока ворота не заперлись, и пошла за женщиной, таща за собой чемодан.
Девочки – полагаю, сестры Лейси (теперь передо мной сложилась картинка этой семьи) – поставили коробки в машину и с заплаканными лицами побежали вверх по ступенькам, с жуткой решимостью перебирая ногами. Они влегкую меня обогнали, и я в одиночестве добралась до крыльца.
Дверь была открыта, и я вошла в дом.
– Эй?
За моей спиной захлопнулась дверь. Тело защекотало от ощущения, что за мной кто-то наблюдает, но я не видела кто. Женщина и ее дочки, казалось, куда-то пропали в приглушенном свете помещения.
Моим глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к такому освещению. Первым делом я отметила огромную гостиную, окутанную тенью. После знойного дневного света темнота выбивала из колеи. Хрустальная люстра с потолка отбрасывала на стены блики. Широкая извилистая лестница устремлялась вверх и исчезала в темноте верхних этажей. Наверное, именно там скрылись мама и ее дочки. У двери, словно часовой, стояла настолько высокая декоративная ваза, что я легко могла спрятаться в ней. Она, вероятно, стоила больше машины. У меня вдруг разыгралось воображение: я представила, как размахиваюсь бейсбольной битой и разбиваю вазу, уничтожаю то, что стоит дороже меня. Я делала такое прежде. Волна злости испарилась так же быстро, как и накатила, оставив меня на старинном ковре с золотистыми переплетениями. Здесь я буду другой.
Мне все казалось странным образом хорошо знакомым – потому что я это помнила. Мама описывала мне этот ковер – сказала, что ходить по нему – это словно ходить по голове тигра… Хотя прошло уже почти два десятилетия с тех пор, как она ступала по нему. А ковер