Лишь после того как он заявил себя совершенно самостоятельным в нескольких очень серьезных делах, вызвав тем самым уважение и одобрение, после того как он заслужил уважение, которое обычно оказывают настоящим учёным, после того как король и его министры сочли его достойным совершить двухлетнее научное путешествие за счет государства, и только когда ему исполнилось 16 и он смог полностью сам позаботиться о себе – лишь тогда я посчитал свое воспитание законченным и смог заняться собственным здоровьем.
Тем не менее, никогда не надо ни в чем торопиться, и я написал письмо королю, что по приводимым в письме причинам хотел бы, чтобы мой сын ещё один год оставался со мной, дабы у него была возможность подготовиться самым тщательным образом к той миссии, которая ему уготована, и начать подлинно интеллектуальную жизнь. И монарх дал такое разрешение, что говорит о его уме и благородном сердце. И только после этого с одобрения своих друзей я оставил дом и даже город, в котором продолжал жить мой сын.
Я был вдалеке от сына в течение семнадцати месяцев, и видел только раз в Вене после его путешествия по швейцарской Италии.
Не желая ввергать его в суетность мира, пока он ещё слишком юн, и не желая сделать его переход от жизни с родными к полной независимости жизни среди чужих людей слишком резким, я поначалу оставил его с матерью и в кругу благородных друзей и подруг разных возрастов и, по счастью, разных социальных положений. Также посоветовал сыну в благоприятную пору совершить за мой счет путешествие в Лейпциг, Дрезднен с его очаровательными окрестностями, Фрайберг, Хемниц, Наумбург, Йена, Веймар, Эрфурт, Гота, Либенштайн, Айзенах, Кассель, Гёттинген, Брауншвейг, Магдебург, Зальцведель[15] и т. д. Во время этих поездок он должен был ознакомиться со всеми выдающимися произведениями природы и искусства, широко пользоваться библиотеками, а также свести знакомства с выдающимися учёными – короче, подготовиться как следует к своему большому путешествию, а потом через месяцев пять вернуться к материв в Берлин, чтобы вновь приступить к теоретическим занятиям. Он так и сделал, и сделал с большой пользой для себя, и в мае этого года уже готов был к своему большому странствию. Пробыв с ним в Вене два месяца, я попрощался с ним навсегда, и теперь он живет по ту сторону Альп. Ясно, что больше я не могу его поддерживать и охранять. Он живет теперь один под присмотром лишь Господа и собственного разумения. И потому я вынужден признать, что его воспитание закончено, во всяком случае, с моей стороны.
Разумеется, то воспитание, которое мы все получаем до самой смерти, те знания, которые мы получаем благодаря обстоятельствам жизни, через наши жертвы, наши знакомства, наше противостояние и жизни, и смерти – это воспитание не заканчивается да и не может закончиться никогда.
Когда я через