– А что они там творят?
– Реплику гробницы моего прапрапра-сколько-то-там-раз-дедушки. Я снабдил Найджела пухлым альбомом ее фотографий, и кроме того, он, конечно, многократно видел оригинал в нашей приходской церкви. Заметьте, это его собственная инициатива, и меня она несказанно радует. Думаю, такое занятие – почище, чем лепить восковые фигуры. Из ящика получится траурный постамент, а сверху поместится лежащая фигура в полный рост. Чертовски мило со стороны Найджела, что он за это взялся.
– Я видела, как они тащили этот «постамент» вокруг дома – почему-то среди ночи.
– Очевидно, Найджел ощутил внезапный порыв вдохновения и заставил Винсента восстать ото сна, чтобы помочь. Знаете, крышку ящика к сегодняшнему утру так живописно запорошил снег… Как же все-таки здóрово, что к Найджелу вернулись творческие способности – спустя столько-то лет! Не желаете ли возрадоваться этому вместе со мною, вкусив притом немного кеджери[31] или чего хотите? Нет, все-таки одно из лучших ощущений на свете – с энтузиазмом что-то предвкушать, правда?
Тут в столовую вошли Форрестеры – само воплощение того духа фальшивой «домашности», какой так часто встречается в загородных усадьбах. Полковник, естественно, тоже оказался восхищен инициативой Найджела и разглагольствовал о ней до тех пор, пока каша у него в пиале не застыла, покрывшись коркой. Только тут жена прервала его язвительной репликой, обращенной к Хилари:
– Остается надеяться, что такие вещи отвлекают их от чего похуже.
Интересно, что пожилая леди на самом деле думает об этих нетривиальных экспериментах хозяина усадьбы с эмансипацией убийц? Хотела бы Трой это знать.
– Крессида с дядей Бертом, – невпопад произнес Билл-Тасман, не поведя и бровью, – приезжают сегодня поездом в три тридцать в Даунлоу. Хорошо бы мне съездить их встретить… если только, разумеется, я не понадоблюсь в это время в библиотеке.
– Если мы сможем позаниматься утром сразу после завтрака, то не понадобитесь, – отозвалась художница.
– Освещение-то переменилось, да? Из-за снега.
– Надо полагать. Увидим, когда начнем работать.
– А что за портреты вы рисуете? Какие они? – резко спросила вдруг миссис Форрестер.
– Очень хорошие, высшего сорта, – перехватил реплику ее племянник, тоже не без язвительности в голосе. – Вы находитесь в весьма изысканном и талантливом обществе, тетя Колумбина.
Художница чуть не рассмеялась, ибо в ответ на это миссис Форрестер состроила забавную гримасу, долго не «снимала» ее с лица, а затем подмигнула молодой женщине.
– Ну надо же! Кто бы мог подумать, – сказала она наконец.
– Так и есть, – насупился Хилари, не принимая шутки.
Трой заметила:
– Наверное, нет смысла спрашивать, как я пишу картины, у меня никогда не получалось объяснить словами