Винсент – садовник и шофер по совместительству
Том – мальчик на побегушках
Гости в «Алебардах»:
Трой Аллейн – прославленная художница
Полковник Фредерик Блошингтон Форрестер – дядя Хилари
Миссис Форрестер – жена полковника
Альфред Маулт – камердинер полковника Форрестера
Мистер Берт Смит – большой авторитет в области антиквариата
Крессида Тоттенхэм – невеста Хилари
Представители Закона:
Майор Марчбэнкс – начальник исправительного заведения «Юдоль»
Рэйберн – суперинтендант полицейского управления в Даунлоу
Родерик Аллейн – суперинтендант управления уголовного розыска (Скотленд-Ярд)
Инспектор Фокс – детектив управления уголовного розыска (Скотленд-Ярд)
Сержант Томпсон – детектив-специалист по отпечаткам пальцев, из Скотленд-Ярда
Детектив сержант Бэйли – штатный фотограф Скотленд-Ярда
Прочие гости и правоохранители
Глава 1
«Алебарды»
– …После того как мой почтенный родитель, – говорил Хилари Билл-Тасман, складывая руки домиком, – был ввергнут в совершенную нищету Великим Обвалом[1], он, представьте, начал торговать утильсырьем, освоил ремесло старьевщика! Я не мешаю вам разговорами?
– Вовсе нет.
– Благодарю. Описывая его занятия в подобных терминах, я вовсе не имею в виду ничего унизительного. Он вошел в долю по этой тряпично-мелочной части с моим же дядюшкой Бертом Смитом; у того к этому времени уже имелись лошадь, повозка и хоть короткий, но все же какой-никакой жизненный опыт. Кстати, «дядюшка» в данном случае – лишь титул учтивости[2].
– Вот как?
– Завтра вы с ним познакомитесь. Так вот. Мой родитель тогда как раз овдовел и вложил свою долю в предприятие, обогатив его некоторыми элементами фамильного имущества – теми, что он ухитрился укрыть от ненасытных кредиторов. Среди таковых имелась ваза мейсенского фарфора весьма значительной ценности – в монетарном отношении по крайней мере, хотя в эстетическом, боюсь, нет. Дядюшке Берту недоставало квалификации на высшем уровне своего ремесла, и он наверняка спустил бы за бесценок эту драгоценную реликвию, как и другие ей подобные, у ближайшего забора. Отец, однако, снабдил его письменными гарантиями и полномочиями, которые заранее исключали любые придирки относительно подлинности изделия. А потом отправил партнера прямиком на Бонд-стрит[3], где тот заключил такую сделку, что сам не поверил своим глазам и еще долго потом мог только моргать ими.
– Здóрово. Не могли бы вы не размахивать руками?
– Пожалуй, могу. Итак, они стали преуспевать. Когда мне исполнилось пять лет, у них имелись уже две повозки, две лошади и кругленькая сумма в банке. Должен, кстати, поздравить вас: вы сами ни словом не обмолвились при мне об этой нашей истории в духе «Степто и сына»[4]. Признаюсь, я склонен встречать новых знакомых как раз по этой «одежке»… Итак, у отца открылись неожиданно яркие способности к торговому делу, и он даже научился извлекать выгоду из Депрессии: покупать по дешевке, а потом, пусть пережив порядочную нервотрепку, тревогу неизвестности и риска, – продавать дороже. И вот настал тот день, когда в лучшем своем костюме и в галстуке, право на какой он заработал потом и кровью, старик отправился продавать королю Фаруку[5], которого немного знал, последнее из фамильных сокровищ. А именно – невообразимо безвкусный венецианский подсвечник.
– Подумать только.
– Данная коммерческая операция оказалась не последней, она повлекла за собой множество крайне выгодных продолжений, и иссяк их поток только со смертью Его Величества. К тому времени отец уже открыл собственный магазин на Саут-Мортон-стрит[6], а дядя Берт командовал разросшимся гужевым «флотом», то есть остался в той стихии, какая ему лучше всего подходила, но при этом деловую квалификацию свою успел сильно повысить.
– А что все это время было с вами?
– Со мной? До семи лет я проживал с отцом и названым дядей в двухкомнатной квартирке по адресу Чернь-ярд, Лоточник-лэйн, за углом под лавкой, если можно так выразиться.
– Впитывали азы ремесла?
– Можно и так сказать. Но кроме того, я впитывал – хоть и, признаюсь, несколько бессистемно – азы английской литературы, искусствоведения на примерах конкретных objets d’art[7] и немного – обычной арифметики. Моим обучением руководил отец. Каждое утро он выдавал мне три задания, которые следовало выполнить до вечера – то есть до их с дядей Бертом возвращения после трудов праведных. А после ужина родитель развивал со мной достигнутые успехи, пока я не засыпал прямо за столом.
– Бедный