– Погода ночью будет бурной, – прибавила она, стараясь говорить как можно естественнее, но замечание, увы, прозвучало скорее как реплика из «Корсиканских братьев»[20].
– Это как будет угодно Господу, миссис Аллейн, – сурово ответствовал Найджел и на том оставил ее одну. Ничего, здравый рассудок ведь к нему вернулся – Трой напомнила себе заверения Хилари.
Она погрузилась в ванну, с наслаждением отдаваясь горячим смолистым парам. Если такой образ жизни продлится еще какое-то время, он, пожалуй, может всерьез развратить ее морально. Однако затем ей пришло в голову (Найджел, несомненно, нашел бы эту мысль глубоко ложной и порочной), что на данный момент он скорее укрепляет лучшие стороны ее личности.
Затем Трой посидела в полудреме у камина, смутно и с удовольствием впитывая тишину и покой, какие бывают в доме, только когда снаружи, там, в огромном окружающем мире, метет снег. Ровно в половине восьмого Найджел вспугнул ее деликатным стуком в дверь, и она нехотя поднялась одеваться. В комнате имелось псише[21], и молодая женщина не смогла отказать себе в удовольствии полюбоваться на себя и убедиться, что выглядит она в рубиновом платье отлично.
Тем временем тишину стали прорезать отдаленные звуки прибытия гостей: шум автомобильного мотора, хлопанье дверей… Потом, после довольно длинной паузы, голоса зазвучали в коридоре, затем постепенно перенеслись в соседнее с Трой помещение… Первый был женский, капризный и сварливый. Он прокричал – по всей видимости, прямо с порога комнаты: «Совсем даже нет! Ерунда! Какая еще усталость, кто тут устал? Одеваться к обеду не будем. Я сказала, одеваться не будем! – Снова пауза. Затем ворчливый голос зазвучал опять: – Маулт ведь тебе сейчас не нужен?! Маулт! Сейчас вы полковнику не нужны! Позже распакуете вещи. Я сказала, пусть вещи распакует позже! – Дядя Блошка, наверное, глуховат, подумала Трой. – И хватит уже, – продолжала грохотать невидимая дама, – поднимать шум из-за этой дурацкой бороды». Из-за бороды? – удивилась Трой. Не ослышалась ли она? О какой бороде может идти речь?
Минуту или две за стеной ничего не было слышно. Трой сделала вывод, что или полковник, или миссис Блошингтон Форрестер – кто-то один из них – удалился в ванную, примыкавшую к их комнате с дальней стороны. Эту теорию сейчас же подкрепил мужской голос, раздавшийся словно прямо из-за шкафа в комнате Трой. Голос оглушительно завопил: «Клу! Моя борода!» Внятного ответа ниоткуда не последовало.
Вскоре после этого послышалось, как Форрестеры покидают свои апартаменты.
Художница решила дать им немного времени пообщаться с Хилари по-родственному, а уж потом самой присоединиться к компании, так что когда из башенки над конюшней донесся звук гонга – по словам Хилари, он раздобыл его где-то среди старинных трофеев, награбленных еще Генрихом VIII во время роспуска монастырей, – она все еще стояла, уставившись в каком-то странном оцепенении на огонь в камине. Интересно, задалась вопросом Трой, не напоминает