В-третьих, быть марксистом означает быть последовательным материалистом. Это, в свою очередь, означает не то, что материя будто бы первична, а некий дух всегда вторичен, и не то, что одно всегда и неизбежно определяет другое. Истинный марксизм не противопоставляет материальное и идеальное, квинтэссенция его состоит в парадоксе: марксизм – это такой материализм, который считает сутью человеческой жизни идеальное [Там же, с. 216]. Как понять этот парадокс – об этом и пойдёт речь далее.
Материальное – это то, что можно почувствовать, ощутить (обонять, осязать, видеть и т. д.), идеальное же – это то, чего нельзя ощутить (например, воображаемый мною образ невозможно ощутить, пока я не скажу о нём). И с этой точки зрения, слово, например, является материальным объектом: его можно услышать или увидеть. Но чем является значение слова? И каким образом соотносятся идеальное и материальное в слове? Как быть в таком случае с утверждением материализма, что существует только материальное? Попробуем теперь найти возможные ответы на эти вопросы и вообще пути разрешения указанного выше парадокса.
Обратимся к понятию идеального и его трактовке в марксистской философии. При этом мы будем много цитировать великого русского философа Эвальда Васильевича Ильенкова, работы которого были посвящены также и напрямую педагогике. Э.В. Ильенков принимал очень активное участие в осуществлённом в нашей стране уникальном эксперименте, в рамках которого четыре слепоглухих (!) студента закончили философский факультет МГУ, один из них, А.В. Суворов, является сейчас единственным в мире слепоглухим доктором психологических наук [46, 50]. (Замечу от себя, что когда мне приходится размышлять об этих людях или читать статьи и стихи А.В. Суворова, на ум невольно приходит мысль о том, что инвалид-то я, а эти люди – по-настоящему здоровы. – А.А. Яковлев).
Итак, о понятии идеального.
Одна из основных и частых ошибок анализа категории идеального состоит в отождествлении идеального с психикой и тем более с отдельной психикой. Отсюда обычно делается далеко идущий вывод, будто вне отдельной психики никакого идеального нет, а признание обратного выливается в почти спиритуалистические вымыслы о витающих в воздухе «идеях». Однако же идеальное или идеальность – это не плод недомыслия, а объективная реальность идеальных предметов – это не досужая выдумка злокозненных идеалистов [24, с. 209]. Необходимо также помнить о мыслительной редукции, согласно которой существуют-де только единичные чувственно воспринимаемые «вещи», а всеобщее и идеальное есть фантом воображения, который не обусловлен ничем, кроме многочисленно повторяющихся актов восприятия отдельных «вещей» отдельным же индивидом, усматривающим в них нечто схожее [Там же, с. 158]. Эта редукция является результатом