Внутри избы обнаружился запас сухих дров, а рядом с каменкой19 к его большому удивлению лежал коробок с несколькими спичками. Сил у него только и хватило на то, чтобы разжечь костер. Дымника20 в избушке не было, а потому дверь держал приоткрытой. Как только клубы дыма скопились под потолком, постепенно заполнив всю избу, и стали через дверь выходить наружу, Рочев свернулся клубком у печи и потерял сознание. Очнулся уже в хорошо протопленной избе с влажной тряпкой на лбу, которую Аграфена заботливо положила.
– Жив остался, и, Слава Богу, – проговорила Аграфена, когда Рочев умолк. – Поди, дома-то тебя потеряли.
Степан задумался. Потом откашлявшись, попытался найти, из чего бы напиться.
– Вот тебе посудина. Из нее впредь пей. Нашу посуду не измерши21, – проговорила Аграфена, протягивая ему кружку с водой.
– Да, чего уж. Особо и не ждет никто. Торопиться мне сейчас некуда. Коль не погоните, так у вас какое-то время пожил бы, – он посмотрел на Панкрата. – Обузой не стану. В плотницкой артели старшим был. С домом, да и вообще с хозяйством помогу управляться. Мне-то не в новинку будет. Ну, а как не нужен буду, или еще какая причина, скажете, так уйду без задержки, – не дождавшись ответа, проговорил Степан.
Мысль не возвращаться в Архангельск появилась у Рочева накануне. Поначалу о чем-то другом кроме как о возвращении домой он и не помышлял. Не думал вплоть до вчерашнего вечера, когда сразу после ужина Аграфена присела на нары рядом с ним и не заговорила. Панкрат еще не вернулся с Юлы, а Ластининой хотелось поговорить с Рочевым до его возвращения.
– Я гляжу, Степан, думы разные тебя одолевают. На лице все твои муки и радости разглядеть можно, – начала осторожно Аграфена.
– Не совсем понимаю тебя, Аграфена Ильинична. Но верно ты подметила. Не спокойно на сердце у меня, – проговорил Рочев.
– Спрашивать много тебя не буду. Коль надумаешь, сам расскажешь, что тебя внутри точит. Панкрат скоро вернется, и уйдем мы. Тебе сухарей немного оставим, да уду рыбки словить. Харис сейчас не привередлив, хорошо клюёт, голодом не останешься. А там и до Ачема доберешься. Вижу, что болезнь отступила, так дня через три сможешь уж идти. Вниз по реке пойдешь, не заблудишься. За двое суток и доберешься до деревни. В Ачеме Порфирия Ретьякова спросишь. Скажешь, что мы направили. У него остановишься насколько нужно. Ну а там и до города сможешь добраться, – тут она замолчала, и о чем-то вспомнив, вышла из избы на улицу.
А когда вернулась, увидела, что Степан слез с нар и сидит за столом, обхватив голову руками.
– Права ты Аграфена Ильинична, – услышав, что Аграфена вернулась, проговорил Рочев, не поднимая головы. – В корень смотришь. Нехорошо мне, ох нехорошо. Я же в смерти племянника своего повинен. Взял