«Милый мой Міхал, я заклікаю цябе разам выступіць у саюзе са Швецыяй! Толькі так можна выратаваць краіну ад Масквы і яе цара…» – писал Януш Радзивилл. Уже в который раз Великий гетман объяснял свою позицию Михалу: «Король спасти нас не может. Ватикан безмолвствует. На воеводства и посполитое рушение надежд никаких. Всюду все опустошено и уничтожено. С той горсткой войска, которое останется на службе лишь до 9 августа, а после угрожает разойтись из-за многомесячной невыплаты, противостоять Москве не можем. Не о славе, не о Речи Посполитой, не о вольности и имуществе, а о жизни речь идет. Из двух зол вынужден выбрать меньшее…» Далее Великий гетман, зная, как чтит Михал шляхетскую честь, писал: «Стыдно! И мне, и тебе должно быть стыдно, что терпим мы поражение не от лучшего в Европе войска, а от народа, который пан Немоевский еще в 1607 году называл самым низким на свете, самым грубым и не способным к бою, не обученным в рыцарском деле, у которого нет ни замков, ни городов, ни доблести, ни храбрости…»
Эти два листа Михалу принесли в один день, уже под вечер, когда за окном шел сильный дождь. Словно сам Бог испытывал молодого князя, глядя, в какую же сторону повернет Несвижский ординат. Михал чувствовал на себе глаза Провидения, ощущал дыхание Рока – вот эти два монстра склонились над ним и ждут, кому сделает князь худо, а кому поможет. Иного выхода, как оставить кого-то без помощи, у Михала не было. Он был в полном смятении. Несвижский князь, конечно, хотел было ехать к гетману, своему кузену, ибо план Януша по большому счету считал единственно верным для ВКЛ, да и письмо кузена тронуло его до глубины души, но… Разве он мог бросить в беде любимого крестного, когда все, кажется, бросили его, когда о помощи просит женщина, да и не простая женщина, а королева, дама благороднейших кровей?!
«Но разве не хотят король и королева того же, что и гетман? – спрашивал себя Михал. – Разве они не хотят освобождения и Польши, и Литвы от завоевателей? Хотят! Просто у них, у короля и королевы, другой план! Они хотят начать освобождение Речи Посполитой с освобождения столицы, а затем, освободив Варшаву, пойдут на Вильну, Могилев и Смоленск. Ведь так?» Вот только в этом «одинаковом хотении» освобождения у Польши и Литвы разные союзники. И это Михал также прекрасно понимал. Януш сейчас в союзе с Карлом Густавом, а Ян Казимир – против Карла. Значит, и против Януша. Как тогда они будут воевать за общую победу?! Эта дьявольская мельница совсем закружила голову князю Несвижа. Как сделать так, чтобы все были довольны? Может, вообще ничего пока не делать?
И Михал решил не торопиться в Кейданы. Он отписал ответ и королеве, и гетману, что пока очень занят, восстанавливая разрушенный Несвиж и пострадавший от бомбардировок замок, но неприменно присоединится к ним. К кому? Все же, рассуждал Михал, Ян Казимир больше нуждается в помощи. Пусть подписывают Унию со Швецией, но без него, без Михала Казимира Радзивилла, он не горит