– Разумеется, господин Бао! Не один месяц готовился я к этому знаменательному дню, когда смогу вновь увидеть столь горячо любимого всеми нами, и мною в особенности, сиятельного Чжоу-вана, дабы преподнести ему взлелеянную мной орхидею несравненной красоты и прочесть специально к этому случаю сочиненные вашим ничтожным собеседником стихи!
Досточтимому Туну едва хватило дыхания, чтобы произнести этот потрясающий, но несколько длинноватый пассаж.
– И вот из-за подлого варвара, достойного казни бамбуковой пилой на деревянном осле, все мои труды пропали даром! Нечего подарить мне принцу, да и сам я занемог и не в силах теперь отправиться в Столицу на сдачу экзаменов, к которым столь старательно готовился дни и ночи!
– Не отчаивайтесь так, уважаемый господин Тун. – В голосе судьи звучало неподдельное сочувствие, хотя такового он отнюдь не испытывал к этому заносчивому неженке, не привыкшему стойко сносить удары судьбы. – Вы обязательно поправитесь и успешно сдадите экзамены в следующем году. Я уверен, весь Нинго еще будет гордиться вами! А что касается подарка сиятельному Чжоу-вану, то у вас ведь остались стихи? Кто же мешает вам усладить утонченный слух принца изящнейшими строками, перед коими наверняка меркнет слава стихотворцев прошлого?
– Да, стихи… – растерянно промямлил цзюйжэнь Тун, пряча под одеяло и нос, словно стыдясь солнечного света. – Но не могу же я явиться к принцу без подготовленного мной дара, каковым являлась моя не имеющая себе соперников орхидея! Стихи предполагались лишь в качестве дополнения к ней, не более… Нет, нет и нет! И не уговаривайте меня!
– Но вы позволите хотя бы мне, недостойному, насладиться дарами вашего поэтического таланта? – вкрадчиво поинтересовался судья, и не собиравшийся уговаривать возбужденного Туна. – Разумеется, они предназначались не мне, низшему из низших ценителей, – но теперь, когда ваш тонкий план по воле судьбы потерпел неудачу, неужели ваши прекрасные стихи должны пропасть втуне? Неужели вы лишите меня несравненного удовольствия прочесть их?
– О, не стоит об этом, – зардевшийся цзюйжэнь был явно польщен. – Впрочем, если вы так настаиваете…
Судья постарался покинуть дом цзюйжэня Туна как можно скорее, унося под мышкой продолговатую шкатулку, украшенную затейливой резьбой. В ней лежал длиннющий свиток, испещренный мелкими каллиграфическими иероглифами в стиле «бутонов и плодов». На чтение сего труда должно было уйти немало времени, но судья твердо решил ознакомиться с ним сегодня же вечером.
И во всех подробностях.
Выездной следователь чувствовал, что он на верном пути.
3
В канцелярии, как всегда, было душно, так же монотонно жужжали мухи и сюцай Сингэ Третий. Впрочем, за десять с лишним лет службы в Нинго судья Бао успел привыкнуть и к мухам, и к сюцаю, воспринимая их примерно