– Ой, это же для Анны Сергеевны – завопил Славик. – Что ж ты наделала, принцесска?
– Вот крыса. Совсем опухла за лето. – буркнул Мартин, отряхивая с рубашки желтые лепестки роз.
– Мартин, у тебя еще на ушах вот тут. – сказал Славик, которые по своему обыкновению немного погоревав о своей потери тут же все забыл и принялся беспокоиться о своем друге и обо мне. —Принцесска, там ведь шипы. Ты не поранилась?
Я уже даже ничего не слышала, до того меня возмутили слова Мартина о том, что я опухла. Тогда я все понимала буквально. И мне показалось, что он намекнул на то, что я стала толстой.
– Кто это еще из нас опух! – взревела я. – Это вот ты жирный и опухший!
Мартин больше всего не любил когда кто-то, говорил о его полноте. Он всегда делал вид, что ему плевать. Но я то видела как вокруг него тут же загорались гневные искорки, и темно-коричневое облачение гнева окутывало его как невидимый плащ. Слой за слоем исходили из его груди напряженные лучи обиды. Я ликовала, когда мне удалось задеть его, но раздражало то, что он умел так хорошо маскироваться и сдерживать свои эмоции. Всю дорогу в школу только Славик что-то щебетал. То машина крутая проехала, то деревья подросли за год, то вообще он решил рано жениться. Удивительно как этот мальчишка мог говорить так свободно и открыто обо всем на свете. У него наверное никогда ни от кого не будет секретов. Из-за того что Славки всегда был так открыт и искренен, я тоже рядом с ним чувствовала себя спокойно. И то, что раньше мне показалось бы дикостью, то теперь я воспринимала это как должное. Например, для меня была вполне нормальным, что все в школе нас считают женихом и невестой. Я даже по другому нас и не представляла. Славик просто мой жених и на этом все решено. А еще Славик часто повторял, что Мартин мой брат, и нам нужно жить дружно. Этому я противилась и сейчас. Вот уж с этим я никогда не смогу согласиться. Мой папа всегда был только моим папой, и даже сейчас, когда мама и тетя Оксана стала лучшие подружки. Пусть даже мама перед смертью смирилась с участью, что папа больше не ее муж, но я была не такой, как она; я не собиралась мириться с тем, что мой папа и Мартина папа тоже. У папы от тети Оксаны родились двойняшки, но они были слишком маленькие, чтобы к ним ревновать. А вот когда Мартин появился на свет, тогда папа еще жил с нами и тетю Оксану даже в глаза не видел. И если бы они не переехали на нашу улицу, то может быть папа всегда бы жил с нами, и может быть сейчас даже был бы жив. Ведь именно переживания и чувство вины довели его до такой страшной болезни. Я была просто уверена в своей позиции. Тогда я еще не умела ее грамотно выражать свои мысли, но все равно я все понимала. Поэтому принять Мартина как своего брата я не смогу ни за какие пусть даже самые интересные книжки с картинами.
Тем временем Мартин шел рядом и что-то бубнил себе под нос. Я покосилась на него. Первый