Вблизи этот Мартин казался еще более отвратительным. По его загорелым щекам текли капли пота, а сбоку его нос вообще казался огромным. Я слышала, как мама называет такие носы шнобелем. Вот у Мартина целое шнобелище. Фу, какой он толстый, потный, противный. От Славика всегда пахнет сладкими шариками, поджаренными на масле. А от Мартина исходил запах поросших полей, июльскими дождями, колосившейся на ветру пшеницей. Ну хоть пахнет он не так противно как выглядит. На мгновение я увидела как его понурый и мрачный взор косо потянулся в мою сторону. Я вздернула подбородок, чтобы с вызовом встреться с ним взглядом. Увидев мой нарочито поднятый нос, он смерил меня презрительным взглядом. Губы его насмешливо изогнулись, обнажая кривые передние зубы, которые выпячивались вперед как покосившейся штакетник. Некоторое время мы с вызовом смотрели друг на друга, а потом я, не выдержав, резко толкнула его в грудь. Фу, мне показалось, что мои руки погрузились в какую-то тягучую субстанцию. Какой же он жирный и противный.
– Уходи, это моё место! – взлетел мой голос.
Он с насмешливо оттолкнул мои руки и начал отряхивать свою рубашку. Можно подумать, что мои руки были настолько грязными.
– Ты его купила? – сипло произнес он.
Даже голос у него какой-то не по-детски блеклый.
– Я первая тут села. И я не хочу с тобой сидеть. Пошел вон! – вздорно визжала я то ли от злости, то ли от унижения.
– Сама пошла. – чванливо выпалил он.
Так со мной еще никто не разговаривал. Я была просто вне себя от ярости. Забыв обо всех манерах, которые мама так хотела привить, растеряв всякое обладание, я вскочила и что есть силы ткунала розовым букетом прямо в его наглую толстую физиономию. Алые лепестки тут же посыпались на него как на невесту. Отбиваясь от меня своими большими ручищами он как заорал;
– Ты дура! Отвали, тупая! Совсем уже опухла!
Зря он так. Услышав такие оскорбления в первый раз в моей жизни, я пришла в такую ярость, что наверное он тут же об этом пожалел. Я что есть силы впилась руками в его темные жесткие волосы на макушке и начала трясти его туда-сюда, туда-сюда. Голова его ковыляла из стороны в сторону, глаза были зажмурены, а рот уродливо искривлён. Вокруг нас замаячила снующая ребятня. Голос Мартина взлетел на три октавы вверх и он как завизжит, ну прямо как девчонка;
– Отпусти, дура бестолковая! С ума сошла, идиотина!
Откуда он знал такие слова?! Я же вообще не знала как его оскорбить. У меня совсем не было бранного запаса в лексиконе, поэтому я вонзила свои ногти в его безобразно размытую щеку и что есть силы начала бороновать его кожу. Вся его правая щека залилась кровью, а мои пальцы стали скользкими. В этот момент кто-то подхватил меня за плечи, и стал тянуть назад. В ту же минут я увидела, как папа встал за спиной Мартина, и обхватив его массивное туловище стал тянуть