Мы вернулись с мамой домой, она покормила меня завтраком, предоставила мне белую рубашку и сторгую юбочку. Она и словом со мной не обмолвилась о том, что говаривал нам священник в исповедальне. Только моя мама, наверное, умеет так ловко прятать свои эмоции и делать вид, что ничего не произошло. Я поцеловала маму в щечку и пообещала ей, что драться больше не буду.
Зайдя в класс, первое что увидела это то, что снова на том же месте и той же парте сидит этот пухляш Мартин. Вся моя радость быстро испарилась. Значит, он решил не отступать? Что ж, я тоже не сдамся. Это моё место и я буду его отвоевывать. В классе еще никого не было, так как я вышла из дома пораньше. А этот Мартин значит специально пришел раньше чтобы занять это место. Я осмотрелась. Вокруг столько пустых парт, а он занял именно эту, именно мою парту. Я гневно бросила на него свой взгляд. Он даже не посмотрел на меня. Вальяжно цокая своими туфельками, я прошла за свою парту, с грохотом бросила свой портфель и, начала демонстративно громко раскладывать свои тетради, карандаши, ручки, палочки. Вообще возьму и все достану с портфеля, пусть знает, что я на своей парте буду делать то, что захочу. Я все разложила как на канцелярском прилавке, заняв большую часть парты. Он все это время делал вид, что ему плевать, но я видела как он психует на меня. А когда я нечаянно задела его локоть коробкой из-под пластилина, тогда он наконец-то взбесился.
– Убери свое барахло! – крикнул он на меня.
И откуда этот пухляш знает такие хорошие бранные слова. Мне нужно потренироваться и тоже поискать ругательные слова, что бы не блекнуть рядом с ним. Но в слух я высокомерно ответила:
– Куда хочу туда и буду ставить свои вещи. Не твоё дело. Это моя парта.
– Ставь ее на свою строну. – возмутился он, толкая своим пухлым локтем мои тетради.
Я схватила свои тетради и начала их вытряхивать, словно он коснулся их своими не умытыми руками.
– Не трогай мои вещи – теряя самообладание вскричала я.
– Тогда не ставь свой мусор на мою строну.
Мусор? Барахло? Да как он вообще разговаривает? Я так разозлилась. Как же мне его обозвать побольнее?
– А ты вообще пухляш! – вовсе горло прокричала я.
Даже эхо в пустом классе как будто передразнивая его, кратко вторило обидной кличке.
Он поднял на меня свой гневный взгляд. Воздух вокруг него накалился. Ах, вот оно что! Ему не нравится когда его так называют. Что ж, я это запомню. В это время Мартин загрохотал своим новеньким пеналом, в секунду достал оттуда фиолетовый фломастер и прочертил на парте линию.
– Это моя сторона, а это твоя! – крикнул он, махая на меня открытым фломастером.
– А почему это твоя сторона вон какая, а моя вон какая? – заливаясь справедливым гневом парировала я.
И тут же