– Пока он выжидает, я мог бы домой съездить, – задумчиво промолвил Джон.
– В Ламбет? – поинтересовался капитан.
Джон кивнул.
– На тебя посмотрят как на предателя, – сказал капитан. – Лондон настроен против короля, и тебя посчитают оборотнем. Никогда ты уже не посадишь для него ни одного тюльпана.
Джон скривился:
– Да я все равно здесь почти ничего не делаю.
Капитан сплюнул хрящик прямо на тростник, разостланный на полу, и сразу же одна из собак подползла на брюхе и слизнула его.
– Все мы здесь почти ничего не делаем, – сказал он. – Сидим и ждем. Это и есть война. Все, что осталось, – решить окончательно, где и когда.
Июль 1642 года
Где и когда – ответа на эти вопросы страна ждала вместе с капитаном всю весну и все лето.
Каждый дворянин, который мог собрать отряд, вооружал своих людей, обучал их военному искусству и потом не спал ночами, борясь с собственной совестью в поисках решения, на чью сторону становиться. Братья из одной и той же славной и знатной семьи могли принять разные стороны, деля между собой арендаторов и слуг. Мужчины из одной деревни могли стать отъявленными роялистами, а мужчины из деревни совсем рядом – принять сторону парламента.
На выбор влияли во многом и местные традиции: жители деревень поблизости от поместий знатных царедворцев, пользовавшиеся определенными преимуществами от королевских визитов, точили свои пики и втыкали перо в шляпу за короля. А жители деревень вдоль дорог на Лондон, куда новости доходили гораздо быстрее, больше знали об уловках короля и о той лжи, которой он отвечал на требования парламента.
Те, кто ценил свободу совести, и те, кто были процветающими, свободомыслящими людьми, говорили, что они оставят свою работу и дома, возьмутся за оружие и будут бороться против папства, суеверий и короля, которого ввергли в грех его плохие советники. Те, чьи верноподданнические чувства уходили корнями во времена Елизаветы, а потом укрепились при короле Якове, были далеко от лондонских новостей и стояли за короля.
В начале июля, когда двор в Йорке начал жаловаться на дурной запах из сточных канав и боязнь чумы в перенаселенном городе усилилась, король объявил, что настало время вновь отправиться к стенам Гулля.
На сей раз план был разработан более тщательно. Роялист Джордж Дигби находился внутри укрепленного города, и он вместе с губернатором Хотэмом придумали следующее: город откроет ворота перед военным отрядом короля, осаждающим стены, при условии, что отряд будет достаточно мощным для оправдания сдачи.
Теплым летним днем в начале июля Карл, одетый как для пикника – во все зеленое, выехал верхом во главе порядочной армии. Традескант ехал позади всех придворных и чувствовал, что он единственный в этой толпе болтающих, поющих, жизнерадостных людей, который был бы рад оказаться где-нибудь в другом месте. И единственный, кто сильно сомневался