На кухне квартиры сидели Сергей и его хмурый дядька. Держа в руке «шкалик», последний сосредоточенно разливал в рюмки водку. Сейчас на лице подполковника не было мрачной тревоги, однако усталость во взгляде и странное выражение, от которого сам Сергей ощущал неприятную тяжесть в затылке, говорили о том, что сидящий напротив него не пришел в себя окончательно…
Разобравшись со «шкаликом», подполковник взял рюмку и мрачно сказал:
– Ну, чего, племяш, с «крестничком»?!
Он, не чокаясь, выпил и какое-то время сидел неподвижно, наконец, горько выдохнул:
– Взрослый ты уже, Сереж, умный… советовать поздно тебе! Но я тебе посоветую, не удержусь!.. – Дядька мрачно склонился к племяннику, который сидел, не беря в руки рюмку. – Брось ты эту хиромантию! От лукавого это! А если не бросишь… ничего хорошего от жизни не жди!
«На холме помрачневший рассказчик взглянул мимо камеры:
– …В тот момент я не знал, что слова дяди Славы осуществятся самым ужасным образом всего через несколько лет. Впрочем, даже если б я знал это точно, то вряд ли б уже прекратил заниматься изучением рук. К той весне хиромантия затянула меня, словно болото, выбираться из которого у меня не было ни сил, ни желания. Я будто бы выпрыгнул из самолета и стремительно мчался к земле, не подозревая о том, что мой парашют неисправен!..»
Глава 6
На третьем этаже главного корпуса Омского университета было тихо и пусто. Побледневшая Катя стояла у лестничного пролета и смотрела в окошко с таким выраженьем во взгляде, словно готова была разрыдаться.
Сергей сейчас выглядел виноватым. Уже чуть подсохшая корочка в уголке его рта говорила о том, что с момента его разговора с отцом его девушки прошла пара дней, но тоска в его серых глазах однозначно свидетельствовала, что он всё еще «нервничает».
Сцепив пальцы рук, Катя бросила взгляд на Сергея:
– И как же мы будем теперь?! – в ее тихом голосе прозвучала ничем не прикрытая боль…
«Сидящий на валуне приподнялся с него и поправил крепление камеры – картинка на мониторе чуть вздрогнула, но почти моментально застыла:
– …Той весной я не стал говорить ей о том, чем закончился мой разговор с ее папой. Впрочем, Катя, наверно, сама обо всем догадалась…»
…Слегка шевельнувшись на подоконнике, Сергей неуверенно выдохнул:
– Кать, я не знаю… Ну, нам остается два курса еще – мы, конечно же, можем встречаться, как раньше, но вот что будет дальше?
Он коснулся разбитой губы.
– Котенок, давай говорить напрямую. У меня за душой ни гроша – я живу на одну лишь стипендию. А у твоего папы мебельный комбинат. Я думаю, что твой папа навряд ли захочет, чтобы мужем его единственной дочери стал такой человек, как… – Сергей обреченно развел руки в стороны. – Естественно, когда у меня будет диплом, я попробую устроиться на работу, но пройдет пара лет до того, как я что-то начну зарабатывать… Да и то не известно: смогу ли я обеспечивать тебя так же, как это делает твой отец.
– Для меня это всё не имеет значения! – гневно бросила