Марципан ещё немного повозмущался, поворочался на диване и отключил мобильник. Но тут же зазвонил обычный телефон. Толстяк сначала крепился, не хотел подходить. Но телефон трезвонил так настойчиво, что он не выдержал, чертыхнулся, спустил ноги с дивана и сделал несколько шагов по направлению к стенке, в одной из отделений которой помещался белый японский аппарат. Марципан снял трубку, приложил к уху.
– Это ты, Юрочка? – спросил он с напускным дружелюбием. – Не молчи, я догадался, что это ты. И не сержусь. Пошутили, и хватит? Так ведь?
Но звонивший молчал. Марципана посетило недоброе предчувствие. Вдруг это не Комаровский? Что если режиссерушка по пьяному делу кому-нибудь рассказал о трупе, и этот кто-то сейчас донимает его, желая развести на бабки? Но Марципан быстро отогнал от себя неприятную мысль. Проще было думать на Комаровского. Марципан решил переждать, не гнать волну. Он вообще никогда не волновался заранее. Потому и был таким вальяжным, упитанным и имел прекрасный цвет лица.
В трубке раздались короткие гудки. Но едва Марципан положил её на рычаг, телефон снова зазвонил. И снова молчание. Он опять положил трубку. Так повторилось несколько раз. Наконец, Марципан отключил и этот телефон, лёг на диван, укрылся ворсистым бледно-зелёным пледом с подсолнухами и стал рассуждать логически.
«Комаровский, конечно, козёл, выпивоха и «коровье ботало», – думал он. – Но не подлец и не стукач. Нажрался до чёртиков и дурит. Завтра ему это надоест. Проспится и позвонит. Ещё извиняться будет».
С этой мыслью Марципан уснул и спокойно проспал до девяти утра. А когда встал, принял душ, плотно позавтракал и снова прилёг на диван, с «Портретом Дориана Грея». Он обожал Оскара Уайльда, и этот роман особенно. Лучшего отдыха, совмещённого с эстетическим наслаждением, он себе представить не мог.
Но спокойно почитать толстяку не пришлось. Едва он включил телефоны, они зазвонили и запищали одновременно. Эсэмэски с угрозами посыпались на него градом. Марципан рассердился и всердцах захлопнул книгу. Он встал, надел серый мохеровый свитер, высокие непромокаемые ботинки, повязал белое шёлковое кашне, облачился в любимое кожаное пальто с кепочкой и поехал на дачу, разбираться с Комаровским. «Дориана Грея» он взял с собой, чтобы почитать в электричке. Но читать ему там расхотелось. Вместо этого, он всю дорогу смотрел в