Вокруг было черным-черно, и сплошная завеса дождя. Душераздирающий вой Вулкана не прекращался ни на минуту. «Вот, каналья! – подосадовал Марципан на режиссёра. – Напился и дрыхнет, как свинья в луже. А пёс тут с ума сходит. Все нервы истрепал. Хороший хозяин в такую погоду собаку на улицу не выгонит». Он набросил поверх халата кожаное пальто, снял с вешалки зонтик, раскрыл его над головой и, старательно обходя лужи, чертыхаясь и кляня про себя Комаровского, пса Вулкана и непогоду, направился к соседу.
Дождь молотил по зонту так, словно задался целью, во что бы то ни стало, добраться до макушки Марципана, стекал ручьями по его кожаной спине. Ветер вздувал его косицу.
Калитка режиссёра болталась на одной петле, изредка похлопывая на ветру.
Вулкан сидел привязанный на крыльце, под навесом, и выдавал рулады, пронзительным собачьим тенором, запрокинув голову вверх. Он скулил так неистово, так самозабвенно, что Марципан невольно заслушался. Потом опомнился и цыкнул на пса:
– Закрой пасть! Тоже мне, Карузо! Басков! – Он отвязал пса и позвонил в дверной звонок. Мириться с Комаровским он не собирался. Просто хотел, чтобы тот очухался, наконец, и забрал Вулкана в дом. – Что хозяин, что пёс, – два сапога пара, – ворчал Марципан, прислушиваясь, не идёт ли сосед. – Покоя от вас нет ни днём, ни ночью.
Добудиться Комаровского было нелегко. «Может быть, он уехал в Москву?» – подумал Марципан. Но сразу отмёл эту версию. Единственные сапоги Комаровского проветривались тут же, на крыльце, под навесом. «Значит, ушёл в запой», – решил Марципан. Такое с соседом редко, но случалось. Толстяку стало немного совестно. Он подумал, что наговорил режиссёру лишнего. Но, что поделаешь, таков был его необузданный темперамент! Марципан снова нажал на звонок и держал палец на кнопке довольно долго, пока не понял, что звонок не работает. Тогда он постучал в дверь согнутым пальцем. Потом кулаком. Потом ногой в тяжёлом ботинке. Комаровский не отзывался. «Это он нарочно, – догадался Марципан. – Характер показывает. Не желает общаться. Ждёт, когда я уйду. Ну, и чёрт с тобой!»
Марципан сошёл с крыльца и, прикрываясь зонтом от дождя, направился к калитке. Гроза, тем временем, усилилась. Молнии стали угрожающе частыми. Электрические заряды вонзались в землю, гром сотрясал небеса. Дом Комаровского то и дело озарялся каким-то зловещим светом. Пёс продолжал выть, а режиссёр всё не просыпался.
«Как же надо упиться, – подумал Марципан, возвращаясь к крыльцу, – чтобы спать, когда вокруг гром и молнии! Он вздохнул, отметив про себя, что рискует жизнью. Опасно находиться в грозу рядом с животным. И дождь холодный, можно простыть. Ещё раз, ударив кулаком в дверь и снова не дождавшись ответа, Марципан спустился с крыльца, обогнул дом и попытался заглянуть в окно спальни. Но в спальне было темно, занавеска задёрнута, и он ничего не увидел. Зато кухонное окно оказалось не