– Какого черта? – недоумевал Валентин. – Мог бы еще отсмотреть, выбрать… Вон Катя предлагала пару.
Макаров пожал плечами штангиста.
– А зачем? Привести в восторг меня трудно. В первом приближении ребята эти годятся. К тому же нагрузка на них не велика.
– Не велика – зато в центральной сцене.
– Это правда. Но им придется делать то, что они привыкли. С некоторыми отклонениями, разумеется. Эти отклонения мы и отработаем. Расслабься, Валька: твой бизнес я не подорву.
– Ой, не знаю, не знаю.
Сергей хмыкнул.
– По-моему, на «Чарли» ты неплохо разжился. Или ты врал, чтоб меня подбодрить?
Валентин с усмешкой пригладил шевелюру.
– Если б я не разжился, то остался бы твоим другом, но никак не продюсером.
Сергей усмехнулся в ответ.
– Ты ведь знаешь, недоумок, что я твоя золотая жила. Можно сказать, единственное оправдание твоей коммерции. Причем без всякого криминала. Ножкой раз, ножкой два – и полный аншлаг.
– Ну конечно. Позвольте спросить, сэр: мои криминальные деньги не жгут вам руки?
– Нет, вроде. И знаешь почему? Потому что я своим искусством грязное твое бабло отмываю. Отмываю, отмываю – как старая прачка. Замучался уже отмывать.
Валентин расхохотался. Затем положил руку Сергею на плечо.
– Послушай, прачка и золотая моя жила, что-то ты расхандрился. Может, поделишься?
– Тебе мерещится, Валя. У вас, бизнесменов, душа трепетная, чутко реагирующая на изменение курса валют. Остерегайся психушки.
– Макаров, давай-ка вечером к нам. Посидим, глотнем коньячку…
– Отвяжись Валька. Я в порядке.
– Серьезно? Тогда признайся: почему ты столь категорично отказался посмотреть танцевальную пару, предложенную Катей? Вкус у нее, думаю, не хуже, чем…
– Эй! – перебил Макаров. – Неужели за двенадцать лет мы о Кате еще не наговорились?
Валентин пристально на него посмотрел.
– Не ожидал, что у тебя с этим проблемы.
Сергей качнул вихрастой головой.
– Никаких проблем. Но полагаю, о Кате мы наговорились до оскомины. Хватит, Валя: это уже на извращение смахивает.
* * *
В середине октября чуть потеплело и распогодилось. Однако в научно-исследовательском институте физического приборостроения (НИИФП) батареи отопления раскалены были настолько, что могли бы согреть близлежащие улицы в суровые январские морозы. Окна в институте, разумеется, были распахнуты, и от сквозняков, само собой, сотрудники простужались. Начальство повелело окна задраить. Возмущенные лаборанты, инженеры и эм-эн-эсы (даже те, кто исходил соплями) потребовали усмирить отопление. Сия задача начальству оказалась не по силам, и конфликт принял вялотекущие формы. Шел четвертый год Горбачёвских преобразований.
Лаборатория, в которой по распределению трудились Сергей Макаров, Валентин Ляшенко и Дина Белых, состояла из девяти человек, раскиданных по трем комнатушкам. Валентина