То, что помню. Юлия Мидатовна Аметова

подросткам 13–14 лет предлагалось учить уроки коллективно, бригадами по 5–6 человек, а отвечать за всех должен был кто-то один, причем по собственному желанию. В основном, как говорила мама, это касалось истории, географии, биологии и тому подобного. На русский и математику эксперимент не распространялся. В реальности из этого благого начинания получилось то, что должно было получиться: на пять человек находился один любопытный и толковый ученик, которому было интересно учиться, он и читал то, что задавали, пересказывал бригаде и выходил к доске отвечать. Всегда, разумеется, один и тот же, у которого это хорошо получалось. А остальные (и моя мама в том числе) слушали со стороны и ничего в результате не знали. Эксперимента хватило только на один учебный год, учителя быстро поняли, к чему это приведет. А ученики, как моя мама, еще и через тридцать лет вспоминали это время экспериментального безделья.

      15. Козлятница

      Взрослые звали ее в разговоре Варварой Анисимовной, а мы, дошкольники – Козлятницей, разумеется, за глаза. Она была и то, и другое.

      Я жила с родителями на даче у знакомых, а Козлятница жила постоянно на соседнем участке, по ту сторону забора, как за государственной границей. Там, за глухой двухметровой дощатой границей стояли рыже-зеленые корабельные сосны и выглядывали из травы грядки с луком. Среди этой небогатой растительности красовался серый некрашеный дом с забитыми окнами и покосившийся сарай без окон вовсе. Хозяйка жила в сарае, за перекошенной дверью. В соответствии с прозвищем компанию ей составляли пять коз, три собаки и утка. Как говорили, спали все они вместе на сене, а может, и на соломе. Во всяком случае, судя по виду Козлятницы, это было вполне возможно. Зимой и летом она носила темный платок до бровей, длинную коричневую юбку, калоши на босу ногу и черный бархатистый жакет – моя мама называла его "плюшевым". Все было мятое и в собачьей шерсти.

      В воскресенье утром, одевшись таким образом, Варвара Анисимовна отправлялась на рынок – торговать. На веревочке она тянула за собой маленькую тележку, на которой стоял бидон с козьим молоком и лежал небольшой мешочек лука. Следом бежали все три собаки, а замыкала шествие утка. Козы, по видимому, оставались дома. Сама хозяйка ни с кем не здоровалась, смотрела сердито из-под своего платка, шла не по возрасту быстро. Мы бежали за ней, пока она не оборачивалась и не ворчала что-то сердитое. Тут мы сразу отставали – общаться с ней было страшновато.

      Мы ее вообще боялись, и когда играли на улице, старались держаться около своих участков, а к хозяйству Козлятницы не подходить. Она и сама за этим следила. Стоило мячу улететь через загородку из жердей (со стороны улицы у нее забора не было – повалился в незапамятные времена) – как прибегали и начинали лаять собаки, а потом и она сама выскакивала, бурча что-то непонятное.

      Как-то во время игры в "садовника" я была садовником, и в самом конце, когда надо выполнять желание, пожелала, чтобы соседский Сашка дотронулся