Шел третий год их супружества, и отношения их становились день ото дня все хуже, а увлечения своей жены Жорж не разделял и не очень одобрял. Слишком разные, чтобы ужиться в одном доме, они медленно и неумолимо отдалялись друг от друга. Бланшефлер капризничала, и ее расположение можно было заслужить только богатыми подарками или выделением денег на ее прихоти. Часто его подарки ей не нравились. Она вполне могла отбросить жемчужное ожерелье, если оно не подходило к ее новому платью, и потребовать новое, сапфировое. Если Жорж пытался возражать ей, Бланшефлер с ним не церемонилась. От насмешек она перешла к пощечинам, а от пощечин к унижениям. Она высмеивала его, его интересы, его вкус, его образ жизни. Случалось, что после ссоры они не разговаривали неделями, только на людях демонстрируя хорошие отношения.
Бланшефлер никогда не приходила мириться первой. А когда приходил Жорж, она ждала от него мольбы от прощении, даже если виновата была она. И если все ее желания были выполнены, она вполне была способна придраться к ерунде и не простить.
Даже его любви не хватило на все ее капризы. Он так долго покупал ее расположение, что под конец третьего года просто устал быть всегда и во всем виноватым. Бланшефлер же совсем отдалилась от него, и подступиться к ней было практически невозможно. Деньги и драгоценности перестали открывать доступ в ее спальню, став просто необходимой данью ее хорошему настроению.
На Рождество открылся ее театр. Бланшефлер торжествовала. Тем более, что премьера прошла весьма успешно. А в ночь после премьеры, войдя в спальню графини, Жорж застал ее с исполнителем главной роли.
Впервые он видел испуг на ее прекрасном лице. Оправдаться было невозможно, а Жорж просто молчал. Он не кричал, не обвинял и не лез в драку. Он просто смотрел на женщину, которую до этого так мучительно любил и находил в своей душе только презрение к ней. Потом он вышел, предоставив любовникам заниматься всем, чем они пожелают, а наутро прислал жене предписание удалиться в самое дальнее из своих владений.
Бланшефлер молила о прощении, валялась у него в ногах и рыдала. Она рассказывала, как любит его, и как бес попутал, и почему он не может простить единственную ошибку. Жорж стал подозревать, что ошибка ее была не единственной, и что вся затея с театром была посвящена красавцу-актеру. Он смотрел на женщину у своих ног, и не испытывал к ней ни жалости, ни любви. Только какую-то брезгливость. Потом он проводил ее до кареты и расстался с ней без всяческих сожалений.
Театральный сезон продолжился без сбоев. И любовник графини де Безье продолжал играть главную роль и получать большие гонорары. Выносить свои семейные проблемы на всеобщее обозрение Жоржу совсем не хотелось.
Вскоре пришло известие, что графиня ждет ребенка. Обсуждать, чей это ребенок не имело смысла, так как все интимные отношения Жоржа и Бланшефлер закончились за несколько месяцев до скандала. Он не пригласил ее вернуться в город.