–Что мне сделать, чтобы вы не плакали?
Она молчала, а слезы потекли по ее лицу сплошным потоком.
–Хотите, я уйду? Вы можете позвать меня, когда будете готовы ехать обратно, – и не дожидаясь ответа, он ушел, оставив ее одну на берегу реки.
Сев на траву, Катрин закрыла лицо руками. Она вынуждена будет провести с этим человеком всю жизнь. Она никогда не сможет спокойно даже думать о том, чтобы он поцеловал ее. От одной мысли ее охватывал животный ужас. Но ведь он… она… Катрин задохнулась. Она обязана научиться ладить с ним, если не хочет бояться и ненавидеть его всю жизнь. Не самое приятное, провести остатки жизни в страхе. Но как, как заставить его быть с ней хоть немного ласковым, хоть немного… человечным? Ведь он умеет, она знала это. Жорж спокойно разговаривал с Валери, с доном Хуаном, дружил с Филиппом… он не может быть таким уж плохим… Она обязана научиться просто говорить с ним, как умела это делать Валери. Ведь Валери же не боялась его, и даже иногда немного над ним подшучивала.
Вытерев слезы, Катрин встала и обернулась. Жорж стоял на берегу шагах в пятидесяти от нее. Заметив ее движение, он повернул голову. Катрин сделала ему знак, что он может подойти.
–Вернемся домой? – спросил он, а Катрин заметила, что он очень бледен и явно расстроен.
–Давайте еще немного погуляем, – проговорила она, сама поражаясь своей смелости.
Он хотел взять ее за руку, но вдруг замер, не смея тронуть ее и снова увидеть ее испуг. Катрин же некоторое время смотрела на протянутую руку, после чего вложила в нее свою. Он сжал ее, но так, чтобы не причинить ей никакой боли. Контраст с его недавним поведением был настолько сильным, что Катрин стала сомневаться в его вменяемости. Жорж сделал шаг, и они медленно пошли по берегу реки.
–Я должен просить у вас прощения, – вдруг сказал он, нарушив уже привычное между ними молчание.
Она подняла на него глаза.
–Я на самом деле слишком много командую, – он улыбнулся, и Катрин поняла, что впервые видит его улыбку. По крайней мере улыбку, предназначенную ей лично, – и я был очень неправ с письмом.
Катрин остановилась и вырвала руку.
–Простите меня, Катрин. Мне нет никакого оправдания, кроме того, что я ревновал.
–Ревновали? – удивилась она. Если бы он признался, что умеет летать, она не была бы удивлена больше.
–Ну да. Вы же ни разу не ответили мне на письмо, хотя я писал вам постоянно. А тут вы читали письмо, имея перед собой бумагу и чернила для ответа. А увидев меня, спрятали его, будто там было что-то запрещенное.
Она помолчала.
–Хорошо, я буду писать вам. Если вам этого хочется.
–Спасибо, – он снова заулыбался, и ей подумалось, что вот такой вот, с улыбкой, немного смущенный, он совсем не страшен и даже чем-то нравится ей, – я буду очень ждать.
Обратный путь они проделали уже в более приподнятом настроении, чем путь к реке. Катрин все размышляла