Путилин и Петербургский Джек-потрошитель. Роман Добрый

насмешливо бросала она, отстраняясь от старика-мужа. – Как же ты поправишься, когда ты почти ничего не ешь? Ты докторов-то умников поменьше слушай, а ешь побольше, вот тогда скорее оправишься, в силу войдешь. Хочешь, я тебе кашки на курином бульоне принесу?

      – Хочу, хочу, неси, – с невыразимой нежностью глядя на молодую жену, отвечал Никифоров.

      И она приносила свою «кашку» и сама кормила его. Как эта трогательная заботливость мало гармонировала с дьявольской усмешкой ее грубо чувственного рта!..

      – Колет… ой, что-то колет, Фенечка! – жаловался старик муж.

      – Это у тебя в горле что-нибудь, – успокаивала она его. – Ну, а теперь спи! До утра я больше уж не приду. Сморилась я.

      И вот когда она ушла, забыв на ночном столике тарелку со своей «кашкой на курином бульоне», он вышел из своей засады и подошел к кровати больного старика. Тот при виде его испустил подавленный крик ужаса.

      – Вор… тать ночной! Господи, кто это ты?.. – заметался в ужасе старик.

      – Ради бога, Никифоров, не бойтесь меня! Я не враг ваш, а друг ваш, явившийся спасти вас. Я – Путилин. У меня мелькает мысль, что вас медленно отравляют. Я хочу спасти вас.

      – Отравляют? Меня? Кто?.. – схватил он за руку его, Путилина. Глаза его были широко раскрыты от ужаса.

      – А вот это я скоро узнаю.

      И вот ему вспоминается, с какой трепетной жадностью он принялся в тишине ночи за исследование этой каши. Крик радости вырвался из его груди. Так и есть, так и есть: он не ошибся!

      В каше он нашел кусочки истолченного стекла и мелко разрезанной острой свиной щетины, как бы из твердой головной щетки.

      – Видите это? – показал он страшную примесь старику миллионеру.

      Лицо того исказилось смертельным ужасом.

      – Господи, кто ж это? Кто ж злодей-то?

      – Вы хотите, чтобы я показал вам этого изверга?

      – Хочу, хочу, родной, благодетель мой.

      И вот эти шаги, шелест шелковой юбки… Должно быть, вспомнив о том, что «кашка» осталась на столе, в спальню торопливо вошла молодая жена-красавица.

      – Ну, как ты? – начала было она и вдруг замерла при виде неизвестно откуда взявшегося постороннего человека.

      – Ваша кашка, сударыня, приготовлена чудесно! И давно вы ею кормите вашего супруга?

      Крик, полный животного страха, прокатился по спальне старика, и красавица грохнулась навзничь.

      – Вот кто отравитель ваш, бедный господин Никифоров: ваша собственная жена.

      Путилин при воспоминании об этом порывисто вскочил с кресла, но покачнулся, зашатался.