Прикоснись к Голанам через расстоянье,
тем, что приказали: здесь остановись.
Дедушка-Хермон застыл в своем сиянье,
снежную вершину поднимая ввысь.
Маленькая пальма есть там на просторе,
будто бы шалун с кудлатой головой,
будто бы ребенок, что спустился к морю,
чтобы свои ноги опустить в прибой.
Крокусы сияют, маки пламенеют,
оживила почву зимняя роса.
Есть такие дни – деревья зеленее,
есть такие дни – синее небеса.
Даже если нищей и согбенной буду,
потянусь к чужому я в чужих краях, —
как тебя предам я, как тебя забуду,
как тебя забуду, молодость моя?
А вот что писала Рахель из Тель-Авива через полтора десятилетия своему племяннику Моше Мелировичу: «Что нового в болотах Бальфурии? Когда я прочитала эти слова: „Работа неприятная – приходится стоять по колено в болоте“, – я рассмеялась и сказала в своем сердце: какие мы разные – я и ты: когда я была в твоем возрасте, я в нетерпении искала любую необычную ситуацию, а ты ведь согласишься, что это необычно – „стоять по колено в болоте“. И еще я помню, что это болото – болото моей родины».
…На Кинерете в то время происходило нечто важное и мистическое: судьбе было угодно, чтобы именно в этом месте, чары которого так хорошо улавливала Рахель, собрались вместе люди, мечтавшие возглавить – и действительно потом возглавившие – грандиозный и невозможный без вмешательства свыше проект – зарождающееся Государство Израиль. Здесь были те, кто своими руками, потом и кровью, создали материальные условия для существования страны. Но помимо них и наряду с ними, здесь же по воле провидения оказались также те, кто внес духовный и, главное, руководящий вклад в разные аспекты этого Божественного проекта, на том его этапе, когда именно такие, как они, смогли бы привести замысел к исполнению. И это в большинстве случаев были одни и те же люди – будущие политики, организаторы, издатели и журналисты работали в поле наряду со всеми, отложив на недалекое будущее свои политические амбиции.
Одним из них был Берл Кацнельсон. Мы никогда не узнаем наверняка – да это и не важно – какие именно отношения связывали Рахель и Берла в их кинеретский период. Если их дружба и могла бы когда-нибудь вылиться в то, что принято называть словом «роман», этого не произошло потому, что однажды у ворот Квуцат Кинерет появился новый персонаж…
«Еврейский отрок в веках»
Он происходил из хабадской семьи, и его полное имя было Шнеур Залман Рубашов. Из его первых букв он сделал себе впоследствии новую фамилию – Шазар – под которой и вошел в историю.