Наружу выползла бабушка, совершенно мне незнакомая, и закатила деду сцену ревности с битьём посуды, как в латинских сериалах. Потом она побежала к ручью глубиной сантиметров тридцать – топиться. Следом за ней бежали дедушка, папа, охранники с фабрики, соседи и все, кто видел и слышал эту сцену, – бабушку спасать. Мы с сестрой тоже бежали посмотреть, как бабушка будет топиться. Мама, поджав губы, произнесла: да хоть бы дали ей задницу намочить. Ходили слухи, что это был не единственный скандал на почве ревности.
Но ей не дали намочить задницу и даже ступни ног. Дедушка догнал её, извинялся, клялся в вечной любви. Она простила его и развернулась обратно. Дед поплёлся за ней, поджав хвост, как шут за своей королевой. Спектакль закончился. Всё встало на свои места. Выяснилось, что бабушка умела поскандалить и не только на почве ревности.
Но на свадьбах по-прежнему первый танец принадлежал моим бабушке и дедушке – самой элегантной паре. Они кружились под звуки вальса, глядя друг другу в глаза с улыбкой, которой улыбаются юные влюблённые. И даже я понимала, что ничего для них в мире не существует – ни революций, ни контрреволюций, ни погромов, ни войн, ни коммунизма, ни времени, ни детей и внуков. Существовали они, связанные какими-то узами друг с другом. Название этих уз я не знала тогда и не знаю сегодня. Любовь? Банально.
Бабушка Лиза научила бабушку Клару делать настойки, наливки. После того как умер дедушка Миша, она частенько наполняла стакан вишнёвой наливкой, и зимой, если на улице была пурга, непогода, сбивавшая её с ног, садилась на веранде, летом, осенью – в саду. Вино она закусывала сухим печеньем, размачивая его в наливке.
Бутыли исчезали с подоконников, как кегли в боулинге, в которые попадал мяч. Иногда она что-то мурлыкала себе под нос. Говорила что-то невнятное, даже если её ни о чём не спрашивали.
Бабушка спилась. Нет, она не стала алкоголичкой. От стакана, или двух, или даже трёх вишнёвки алкоголиком не становятся, и тем не менее…
Осенний день. Начало ноября. Моросит мелкий дождь, покрывая серебристым бисером бабушкино лицо, руки. Не успевшие слететь листья, начавшие чернеть по краям, образуют странные контуры – китайские иероглифы или послания из других миров. Бабушка Клара сидит в саду на мокрой скамейке. Стакан с вишнёвкой бросает бордовые блики на дерево стола. Бабушка сидит неподвижно. На голову и на плечи осень набрасывает шаль из мокрых листьев.
Умерла она внезапно. Потеряла сознание и больше в себя не приходила.
Нетта Юдкевич. Масло на холсте. 2004–2006 годы. «Когда Мир был Черно-Белым»
Глава 2
Родители мамы
Мои дедушка и бабушка со стороны мамы родились в начале двадцатого века в том же местечке, что и Левинштейны. Все братья и сёстры прадедушки – Наума Ланского – вместе с родителями и детьми эмигрировали в Америку перед Первой мировой войной. На Украине остался только мой прадедушка с супругой и тремя детьми.