– Вот здесь будет посольство Западной Германии, а там – Восточной, – сообщил ему местный «чичероне», показывая груды бетонных блоков и горы кирпича. – Кстати, ещё не все крупные объекты имеют подрядчиков. Так что спешите, не упустите свой уникальный шанс.
И он не грешил против истины. Несомненно, этот случай – единственный в своём роде, размышлял Вольфганг. Кто, где и когда тоже отважится на перенос столицы и сооружение с нуля целого крупного города?!
Вскоре после подробной и весьма полезной экскурсии по будущей «ярмарке тщеславия», в которую неизбежно должен был превратиться застраиваемый микрорайон, Вольфганг вспомнил о Курте. Решил позвонить ему, чтобы попрощаться перед вылетом из Рио-де-Жанейро в Германию.
По прибытии из Бразилиа в аэропорт «Галеао» он без труда нашёл телефон-автомат и набрал домашний номер приветливого семейства. Курт искренне обрадовался неожиданному звонку, пригласил Вольфганга в гости. И строго-настрого предупредил, чтобы тот не вздумал брать такси: местные шофёры ужасные плуты, могут покатать иностранца по всему городу и заставят сильно раскошелиться. А посему бесплатную транспортную услугу он брал на себя.
Уже через полчаса Курт подъехал к аэропорту на своём белом фольксвагене-«жуке» местного производства, который бразильцы окрестили непереводимым словом «фуска». Неспешная поездка через длинные туннели и по залитым неоновым светом улицам Рио-де-Жанейро оставила впечатление об этом городе как об одном из крупнейших мегаполисов мира с большим будущим. Приятным был и ужин в доме нового знакомого – по-немецки неторопливый и обстоятельный. С местными якобы франкфуртскими сосисками, тушёной квашеной капустой и неплохим холодным пивом, хотя и бразильского изготовления.
Узнав, что концерн Вольфганга собирается преобразовать своё представительство в Бразилии в дочернюю компанию, Курт принялся уговаривать приятеля приехать в эту страну на постоянную работу. Такая мысль не приходила Вольфгангу в голову, хотя он и понимал, что отныне ему придётся иногда бывать здесь в служебных командировках.
Курт и его миловидная жена Марта по-прежнему избегали разговоров на политические темы. Вольфганг был признателен за такую деликатность, ибо не знал, как бы он отреагировал,