– То есть они даже наличие инфекционных болезней не контролируют? Просто пишут такой документ.
– Просто пишут документ. У меня просто как у руководителя очень часто конфликтные ситуации именно с кож-вен диспансером. Я звоню напрямую главврачу и говорю: вот в очередной раз вы нам отправляете клиента, которого только осмотрели. А хотя они прекрасно знают: по нормативным документам они должны выставить диагноз для клиента, которого мы направили, назначить лечение и повторно, по окончании лечения этого клиента осмотреть. И только тогда написать, что вот то-то, то-то, то-то пролечено.
– Конечно. Это же безответственно, если у него чесотка, он же вернётся обратно и всех заразит.
– Да, да, да. В любой работе, в любой… Вот я не знаю таких организаций, где не присуствует элемент халатности – я не знаю! Я работала в правоохранительных органах. Я даже там знаю, что там халатность присутствует. И я могу об этом говорить и судить почему? Потому что у нас в учреждении я этого не допускаю как руководитель. Я просто не допускаю, потому что это безответственность. Это прежде всего безответственность, а, во-вторых, вот в плане санитарии у нас это чревато серьёзными вспышками заболеваний. Зачем? На свою голову, как говорится, брать такую ответственность? Нет…
Выделяются областные субвенции на учреждение и содержание клиентов. По тем меркам, которые у нас есть – тридцать четыре койко-места, тридцать четыре человека полная наполняемость – достаточно. Но, естественно, должен быть не дом ночного пребывания чисто с мужским отделением. Должен быть комплексный центр… И не только для женщин, а для таких, как Миша – чтобы он целыми днями на улице не сидел. Чтобы у нас было своё отдельно стоящее здание, чтобы у нас был свой двор, чтобы Миша мог ходить в этом дворе и ориентироваться. Чтобы мы не опасались, что он выйдет на проезжую часть и с ним что-то здесь рядышком случится, понимаете?
Это должно быть такое учреждение. У нас просто приспособлено помещение, и оно уже приспособлено много лет. Но для того, чтобы построить для нашего учреждения и соблюсти все санитарные нормы, пожарные нормы, все требования Совбинов и строительные нормы – это должно быть очень дорогосоящее здание. Для нашего бюджета в области это дорого.
– А в идеале, если бы от вас зависело количество койко-мест, сколько бы вы хотели иметь в доме?
– Ну, около семидесяти должно быть, по крайней мере. Потому что у нас сколько мест лишения свободы, здесь зон восемь в Ярославской области… А люди-то освобождаются, куда они пойдут? У нас нет реабилитационного центра отдельно для осуждённых. Это единственное место, куда может прийти человек с зоны. И мы берём, и они у нас есть. Поэтому такая вот ситуация.
В заключение я попросил Ольгу Анатольевну показать мне помещения, где спят бездомные. В комнатах дортуарного типа стояли железные двухъярусные кровати с тумбочкой для личных вещей по бокам. В каждой из комнат также стоял холодильник и книжная полка, а в одной из них у стены также возвышался телевизор