После Италии Нику действительно ждало разочарование, но совсем иного рода. Уверенная, что лев был сделан из золота, она вместе с Майей надпилила его хвост и обнаружила, что ее приз не золотой, а гипсовый. Разочарованная таким открытием, Ника вместе с другом детства Борисом колола орехи этим Львом, точнее подставкой, на которой он стоял.
Лев находился в очень красивом темно-коричневом плотном кожаном футляре, выстеленном с внутренней стороны розовым атласом. Когда я его в 2003 году впервые увидел в Никиной квартире, он буквально рассыпáлся, настолько его затаскали. Я предложил Майе и Карповой отреставрировать футляр. Получив согласие, я привез его в Днепропетровск и там в издательстве «Монолит», в котором год спустя вышла составленная мной Никушина книга «Чтобы не забыть», совершили чудо, вернув футляру близкий к первоначальному вид. Низкий поклон за это, а также за пьесу «Ника» и книгу «Чтобы не забыть» директору издательства «Монолит» Виталию Олешкевичу.
Вспоминает Елена Камбурова: «Был момент, который остается для меня совершенной загадкой. В тот год, когда она только получила “Золотого льва”, мы сговорились и решили вместе отдохнуть на юге, не в Ялте, а чуть подальше, в тихом месте под Симферополем. Я ехала с ощущением, а у меня было всего 12 дней, что это будут счастливое, радостное время после такого триумфа. И я действительно увидела этого льва, огромную кипу газет, на первых страницах которых портреты Ники. Казалось бы, бескрайняя радость, счастливое событие.
И вдруг – потрясение: во время нашей первой же прогулки к морю, а мы шли по берегу – я видела глубоко трагическое состояние этой маленькой девочки, она шла, падала на землю, рыдала, говорила, что ей страшно и невозможно жить в этом мире, он весь фальшивый. Меня это очень потрясло. Был такой трудный вечер, какие-то ссоры. И я поняла, что у девочки произошел страшный надлом. И как этому помочь, не знала. Все разговоры и уговоры были напрасны. Я уже чувствовала, что Ника очень повзрослевший человек. Она выдержала там буквально три дня. Это были сплошные слезы и грусть. Мы с Майей решили, что, может, это что-то от окружающей природы, и они уехали в Ялту. Никак нельзя было ожидать, что огромная радость и признание обернется таким страшным состоянием – это был комок нервов. Возможно, она предчувствовала трагичность своей судьбы; возможно, это было особое видение трагизма всего мира, самого печального в нем.
Состояние, в котором находилась Ника после получения премии, вызывало невероятную тревогу за всю ее последующую жизнь. Ее эмоции были совершенно непостижимы для меня: пять минут назад она счастливый человек, а проходит десять минут – другое состояние и настроение.