«Кутаясь чёрно-коричневым драпом,
Немцы драпали прямо на запад!»
Женя Черенков: «Получилось, что в четвёртом классе я учился второй раз. На Эльгене у нашего учителя Николая Семёновича одновременно учился 2-ой и 4-ый классы, программу я знал хорошо, и мне в магаданской школе учиться было легко. Я сидел на одной парте с Феликсом Чернецким, отец которого инвалидом вернулся с фронта. Немец в лесу выскочил из-за сосны и прострелил ему кисть руки разрывной пулей, но отец Феликса застрелил фашиста. Феликс перешёл жить к отцу от мамы, которая вышла замуж за другого. Отец Феликса был директором магаданской гостиницы, барака, который стоял на другой стороне нашей улицы, у Нагаевской сопки. Младший брат Феликса остался с матерью.
В 1943 году моя сестра Елена Шулика закончила с отличием магаданскую среднюю школу. Во время войны она училась вождению мотоцикла и была первой девушкой на Колыме, которая участвовала в соревнованиях, мотопробегах, мотокроссах за ДСО «Кировец», занимая часто первые места».
Об Елене Шулике, химике Евгении Черенкове, о Васе Аксенове и Лёне Титове упомянуто в издании «70 лет.1937–2007. Первая магаданская школа»
(Магадан. Издательство «Охотник». 2007).
Берег пустынный
Вспоминает Инна Клейн, которая второй из нас появилась на Колыме.
Инна Клейн: «В моих воспоминаниях ничего не сказано об отце моего папы, Якове Иосифовиче. Он был неординарной личностью! За участие в польских беспорядках во время восстания против царских властей Яков с группой крестьян был сослан в Сибирь. В Иркутске он познакомился с дочерью польского ссыльного Татьяной Исааковной Баронской. Яков Иосифович как еврей не получил право на проживание в Иркутске и был сослан в Бурят-Монгольский округ (Хоринский аймак, село Кульск), а Татьяна поехала за ним. В этом селе Кульске в 1907 году и родился мой отец Вениамин Клейн. Яков Клейн много лет работал у скотопромышленников агентом по закупке и перегонке скота. Яков был высоким и необыкновенно сильным, очень честным и порядочным человеком, пользовался громадным авторитетом и не только в своем селе. Мне запомнились только две истории, связанные с его необыкновенной физической силой. В Иркутске он заступился за еврейского юношу, которого избивали на улице несколько приказчиков около торговых рядов. Якова забрали и посадили в одиночную камеру. Потом в камеру вошли три человека, которые хотели с ним расправиться. Когда Яков встал, засучил рукава и снял сапог, взяв его в руку, и шагнул к ним – они просто остолбенели, а затем быстро ушли.
Однажды Яков Иосифович приехал в село по делу и видит большую суматоху: женщины кричат, бегут куда-то с детьми, мужчины возбуждены, стоят с кольями. По улице, гремя разорванной цепью, бежит громадный разъяренный бык. Яков крикнул мужикам, чтобы они схватили цепь и привязали хоть к какой-нибудь телеге или вообще за чтонибудь зацепили, а сам пошел навстречу