Ткнул Серому иглу в заднюю ногу и выдавил из шприца все, что в него было закачано, – до последней капли.
Потом взялся за тряпку, намочил ее и аккуратно, едва прикасаясь к пропитанным кровью лохмотьям кожи, свисающим с морды пса, начал приводить «лицо» Серого в порядок. Анна Ильинична, жалобно постанывая и охая, хлопотала рядом.
Минут через десять Серый шевельнулся. Издал глухое рычание, будто внутри у него перекатывалась с места на место крупная охотничья дробь, и замер вновь.
Анна Ильинична встревоженно взглянула на Широкова.
– Он не умрет?
Широков ободряюще качнул головой:
– Нет.
В комнатке своей он бросил на пол старое байковое одеяло, – места одеяло забрало много, и Широков сложил его вчетверо. Анна Ильинична тем временем немного высушила Серого – использовала для этого все тряпки, которые у нее имелись, и Широков перетащил пса в дом, уложил на одеяле.
Миску Серому заменила большая консервная банка из-под селедки, под блюдо для питья также пошла консервная банка с ребристыми боками – из-под рыбных пресервов. Широков не сомневался в том, что Серый, очнувшись, обязательно захочет есть.
Обязательно.
Сделав все это, Широков успокоенно прилег на койку – надо было хотя бы минут пять отдохнуть. Да и спал он сегодня плохо, трижды просыпался и лежал в ночи с открытыми глазами – соображал, что же разбудило его. Ответ был прост – все три раза он видел во сне Аню, жену свою.
Раз Аня снится, раз смотрит на него встревоженно, значит, где-то высоко, в верхних мирах, что-то происходит, значит, надо сходить в церковь, постоять у икон, помолиться, хотя молиться Широков не умел, и поставить в память об Ане свечу. Или сделать что-то еще, – об этом надо поговорить с батюшкой, он подскажет…
Главное – чтобы в глазах Ани не было тревоги.
А может быть, она о чем-то предупреждает? О чем?..
Широков не заметил, как уснул. Но едва звуки, которые приносились с улицы, растаяли, словно бы удалились куда-то далеко, как перед ним забрезжило слабо освещенное пространство. Местность была незнакомая – какие-то оглаженные взгорбки, низенькие кусты с лакированной листвой, влажная дорога, окропленная дождем, справа был виден небольшой прозрачный лесок.
По дороге быстрыми шагами шла женщина, протягивала на ходу к нему руки, Широков мгновенно встрепенулся – это была Аня. Он тоже протянул к Ане руки, двинулся навстречу. Земля под его ногами заколыхалась… Аня делалась все ближе и ближе, вот уже можно стало различить черты ее лица, вот стали видны ее глаза.
Выражение глаз Ани было прежним – встревоженным, каким-то горьким. Аня беспокоилась за него, и осознание того, что он еще кому-то нужен, родило в Широкове теплоту…
Но чем ближе становилась Аня, тем прозрачнее, неразличимее делалась ее фигура, словно бы откуда-то из-под