Изменения количественных и качественных показателей творчества в связи с накоплением опыта характерны как для отдельной личности, так и для общества. «Столь обычное арифметическое действие, как вычитание, в далеком средневековье было делом творческим и таким трудным, что далеко не всякий университет мог обучить этой премудрости»8. Для школьников младших классов оно и поныне остается делом трудным и творческим. А тем более умножение. Успешное преодоление столь сложных действий при умелой подаче учителя может вызвать у детей неподдельный восторг первооткрывателей, а у заинтересованных взрослых – восхищение. Однако прежде чем справиться с действием, школьнику необходимо понять его смысл: абстрактное соотношение цифр преобразовать в конкретную (предметную) картину, спроецировать полученную «модель» на любую реальную ситуацию, чтобы затем вновь отойти от предметной конкретности. У психологов есть основания считать, что «ближе всего к акту творчества стоит понимание…»9 На пути к пониманию в полную силу работает воображение – непременный спутник творчества. В данном случае предмет воображения – мысленное создание реальной ситуации.
У взрослого, образованного в пределах арифметики человека операция умножения никакого воображения не требует и восторга у наблюдающих операцию не вызывает. Аналогичное положение и в сфере искусств. Критерии творческого мышления того же школьника, ученика и зрелого (самостоятельного) художника различны. «Таблица умножения» от искусства в изложении профессионала восторга не вызывает, потому что его нет и в самой работе. В работе любителя или в детском рисунке та же простейшая мысль («таблица умножения») подкупает наивной серьезностью авторского отношения или «неожиданной» находкой «своего» решения.
Но дело не только в том, что наивная работа любителя или детский рисунок могут быть эмоционально выше добротно выполненной работы профессионала. Дело в том, что мы по-разному на них смотрим, вольно или невольно придерживаясь «двойного стандарта» восприятия. Восторгаясь любительским («неученым») искусством или детским творчеством, не следует делать вид, что при этом мы совершенно не принимаем во внимание детский возраст автора или обстоятельства самостоятельного («без посторонней помощи») постижения хотя бы самых общих положений того, чему годами учат в академиях. Большие любители детского творчества бывают склонны даже огорчаться, если детская работа «недостаточно детская». Трепетный восторг перед детским творчеством сам по себе трогателен. Нехорош он тем, что невольно теснит необходимость взыскательного отношения к детской изобразительной деятельности, а заодно и к учебе, которая якобы подавляет талант. Но юные дарования с возрастом погибают