почему-то не было..Уфимцев открыл. дверь и очутился в мраморном холле. Холл блестел чистотой и был похож скорее на операционную и если бы Уфимцев не знал наверняка цели своего прихода, то подумал, что ошибся бы. В углу холла стоял небольшой столик, за которым сидел коротко стриженный парень в известном прикиде и смотрел стоящий напротив телевизор. Ноги парня покоились на столе. Он повернул голову, посмотрел на Уфимцева, оценивая его как возможного клиента, но вдруг сбросил ноги со стола и празднично расплылся в улыбке. – Олег Геннадиевич! Какие люди!? Все время мы у вас, а тут вы у нас. Какими судьбами? Или может вы как клиент зашли, по назначению нашего заведения, тогда вам скидка. – Я, дорогой, проверяю, как с трудоустройством у бывших моих клиентов, а ты ведь бывший мой клиент и еще не исключено, что и настоящий. Ты ведь знаешь, Кириллов, туалетами я не занимаюсь, даже платными, у нас на это санитарная милиция есть. Так что только ради тебя я здесь. Есть необходимость потолковать мне с тобой, у вас тут отдельный кабинет должен быть для особо уважаемых людей, пойдем! – Момент, Олег Геннадиевич, – засуетился Кириллов, – только закрою заведение. -А зачем закрывать? – усмехнулся Уфимцев, – пускай фирма часик поработает в благотворительном режиме, ничего ведь не случится, желающих не особо много, потом наверстаешь. Через минуту Уфимцев расположился уже в прекрасно оборудованной комнате за незаметной дверью в стене. Комнаты была оборудована даже кондиционером. На столе стоял факс «Панасоник». – Я так понимаю, Кириллов, что тебя снова понизили в должности. И сослали сюда смотрящим, раньше ты был, по-моему, в числе активных штыков. – Какие штыки, Гэннадьич? – обиделся Кириллов, – да на тренировке я травму позвоночника получил, вот и пришлось искать работу поспокойнее. – Травму позвоночника ты получил три месяца назад при разборках с «федоровскими», выпрыгнув с третьего этажа офиса на Марининской улице и они тебя до сих пор ищут. Ты читал, Кириллов в детстве такие стихи: «… ищут давно, но не могут найти, парня какого-то лет двадцати, среднего роста, плечистый и крепкий, ходит он в черной кожанке и кепке, цепь золотая на шее у него, больше не знают о нем ничего!» – Неужели они в ментовку обратились и ориентировку на меня уже дали, Геннадьич? Вот козлы! – Хреновато у тебя, Кириллов с кругозором, да и с юмором тоже. Я же сказал, что это стихи, к тому-же – классика. А я вот знаю, Вася, этого парня! А стихи я немного перефразировал, Маршак мне простит. А написаны они были лет сорок тому назад. – Да?! – удивился Кириллов, – а я думал, что «братвы» при коммунистах не было. – Тогда, Василий, своя «братва» была, не вам чета. Уфимцев кивнул на факс: – Зачем тебе аппарат здесь такой, по записи заказы принимаешь, что ли? – Ну, ты, Геннадьич, все шутишь, – Кириллов наморщил лоб, – это я купил для личной надобности. – Нет, Василий, не купил ты его, – дожимал Уфимцев Кириллова, – а прыгал ты из офиса с коробкой, я так думаю, что этот факс и был в той коробке. – Олег Геннадиевич! Что ты от меня хочешь? – Я хочу ответа только
