был чисто философским. Говоря с «колес», Можаев имел ввиду некую вину Русова и оперов в том, что следствие имело в производстве очень мало дел, по которым подозреваемые в совершении преступлений были установлены или разысканы. Хотя такой вопрос можно было ставить одинаково как перед опером так и перед следователем. Но так уж повелось издавно, как ни старался Русов, исторические корни этого явления ему отыскать так и не удалось, что единственной службой, которую били на всех совещаниях за такой далеко не призрачный термин как раскрываемость преступлений- была служба криминальной милиции, а точнее уголовный розыск. И это несмотря на имевшуюся в системе правоохранительных органов многочисленную армию следователей, дознавателей, прокурорских следователей и тому подобное. Но все-равно, на любых разборах полетов, касающихся провалов в борьбе с преступностью, отвечал за все уголовный розыск. Не выполнялись требования президента по раскрытию преступлений в сфере организованной преступности, а проще- с тамбовскими и другими группировками, уголовный розыск фигурировал здесь в качестве службы, недостаточно активно внедряюшийся в банды и разваливающей банды изнутри. Хотя, если-бы тому-же президенту описали собирательный портрет опера России, в чем он ходит, где живет, сколько получает и с помощью каких средств он готов внедрится в любую банду, уверен, что все окружение Президента заплакало бы от обиды и в историю вошел бы совсем другой Указ. Если прокуратура обсуждала вопрос о захлестнувших Петербург убийствах, заказных и просто при бандитских разборках, главным ответчиком по данному вопросу был опять уголовный розыск, не способный, не активный и еще много не…! И так было по многим милицейским вопросам. Оперативники к такой ««критике» уже давно привыкли и тащили на своих плечах все, что на них ложила, жизнь в ежедневных бандитских разборках, убийствах, кражах, грабежах и других, сопутствующих любому бардаку правонарушениях. Оперативники именно тащили, потому, что работать нормально становилось все трудней из-за бессмысленных и непрофессиональных перестановок кадров в верхах и на всех последующих уровнях шаткой, милицейской лестницы. Главные командиры милиции, придя к власти на милицейское поприще из различных коммунальных, военных и черт-те знает каких структур, ставили всю работу с ног на голову, приводя с собой такую-же непрофессиональную команду временщиков, которые получали звания, льготы, через пару лет куда-то пропадали, материализуясь в других местах как минимум в службах безопасности различных банков, как максимум, крутились в околодумских или правительственных кругах. После их милицейской деятельности оставались сломанные судьбы, разогнанные профессиональные кадры, нищета и милицейское запустение. На короткое время, в переходный период, находился мент-профессионал, который по осколкам пытался собрать агонизируюшую, но работающую
