Она закрыла дверь, и я услышала, как щелкнул засов.
Все то время, которое мы провели за веселыми беседами, чаепитиями и примерками… все это время она мне лгала. Хуже всего то, что Дарклинг был прав. Если бы я продолжала цепляться за Мала и воспоминания о любви к нему, то никогда бы не овладела своей силой. Но Женя этого не знала. Она просто следовала указам и разбивала мне сердце. Не знаю, как это называется, но определенно не дружбой.
Я повернулась на бок, чувствуя под собой мягкое покачивание корабля. Похоже ли это на убаюкивание матерью своего младенца? Кто его знает. Иногда Ана Куя напевала себе что-то под нос, пока гасила свет и закрывала на ночь спальни в Керамзине. Это было нечто самое близкое к колыбельной, что мы с Малом когда-либо слышали.
Где-то наверху матросы пытались докричаться друг до друга сквозь шум ветра. Удар колокола обозначил начало новой смены.
«Мы живы, – напомнила я себе. – Однажды нам уже удалось от него сбежать. Удастся и сейчас».
Но это не помогло, и наконец я сдалась, дав волю слезам. Штурмхонда купили за хорошенькую сумму. Женя выбрала Дарклинга. Мы с Малом, как всегда, одни, без друзей и союзников, окруженные равнодушным морем. На сей раз, даже если мы что-нибудь придумаем, нам некуда бежать.
ГЛАВА 3
Меньше чем через неделю я заметила первые льдины. Мы заплыли далеко на север, где море темнело, и из его глубин выступали ледяные шпили. Хоть и стояло раннее лето, ветер жалил нам кожу. Утром все веревки были покрыты инеем.
Я часами мерила шагами каюту и вглядывалась в бескрайнее море. Каждое утро меня выводили на палубу, где позволяли размяться и посмотреть на Мала издалека. Дарклинг всегда стоял у перил, в поисках чего-то всматриваясь в горизонт. Штурмхонд и его команда держались на расстоянии.
На седьмой день мы проплыли меж двух пологих гранитных островков, которые я опознала благодаря своей работе картографом: Вилка и Желка. Мы оказались на Костяной тропе – протяженной полосе черной воды, где бесчисленное количество кораблей разбивалось о безымянные острова, которые появлялись и пропадали в тумане. На карте они обозначались черепами матросов, монстрами с зияющими ртами, русалками с белоснежными волосами и бездонными черными глазами тюленей. Сюда заплывали только самые опытные фьерданские охотники, чтобы добыть шкуры и мех, рискуя жизнью ради ценных трофеев. Но за каким трофеем гнались мы?
Штурмхонд приказал опустить паруса, и корабль замедлил ход, дрейфуя в тумане. Судно погрузилось в непривычную тишину. Я смотрела на баркасы, на стойки с гарпунами из стали гришей. Не трудно догадаться, для чего они здесь. Дарклинг искал какой-то усилитель. Я осмотрела ряды гришей и задумалась, кто же стал избранным для очередного «дара» Дарклинга. Но тут во мне начало зарождаться ужасное подозрение.
«Это безумие, – убеждала я себя. – Он не осмелится на такое».
Мысль принесла мало утешения. Дарклинг осмеливался на все и всегда.
На следующий день Дарклинг приказал