«Ночные летописи» Геннадия Доброва. Книга 2. Геннадий Добров

потом незаметно встал, открыл кран, и вода полилась прямо на пол – льётся уже по ногам. Мать его опять… ах ты, такой-сякой! Закрутила этот кран. Ой, просто какой-то балаган! Кто-то идёт домой, хватает бутылку со стола себе в карман, кто-то яростно спорит, драться уже собрался, кто-то взасос целуется. Одни потом чуть ли не поженились после этих сороковин. Тут и фотографы снимали. Ну, в общем, прошёл этот вечер, можно сказать, удачно. Никто не подрался, посуду не побили, хотя все напились. Но я насмотрелся на эту богему, запомнил надолго, да и многие потом вспоминали это мероприятие. И даже, по-моему, в интернете кто-то поместил воспоминания об этих сороковинах (мне говорили).

      Вскоре сестра Женя из Дальнегорска прислала мне телеграмму – мама заболела, приезжай немедленно. Ну, делать нечего, надо ехать. Я говорю: Люсь, ты тут смотри за мастерской, пока меня не будет.

      Портрет матери. 1985 год

      А у меня в мастерской две больших картины находились. Когда я собрался ехать, я картину «Прощальный взгляд» приставил к стенке и сверху ещё щитом прикрыл. А другая, над которой работал, так и осталась на мольберте посреди мастерской. И я поехал на Дальний Восток.

      Добрался туда. Матери как бы получше стало, пока я ехал. И я начал писать маслом её портрет – она грустно сидит, подложив руку под лоб. Около неё здесь валидол, край пианино виден, на стенке на фотографии Японское море, маяк на скале и вид Тетюхе. И так вот я пишу её спокойно, думаю – ещё дня два, и закончу. И вдруг получаю телеграмму от Люси: «Приезжай немедленно, сгорела мастерская и все художники».