Вряд ли все это свидетельствовало о какой-то особой жестокости и кровожадности Ивана III по отношению к врачам. Трагические события, разыгравшиеся тогда при дворе русского царя, были отголоском таких же точно трагедий, происходивших в мрачные времена Средневековья в Западной Европе. Например, вестготские законы, обнародованные королем Теодориком и действовавшие еще в XI в., предусматривали, что «за вред от кровопускания, причиненный дворянину, полагалась пеня (штраф) в 100 solidi, в случае же смерти его, врач выдавался головой его родным, которые, следовательно, имели право делать с ним что угодно»[155]. Таким образом, у случившегося в Москве были, оказывается, исторические прецеденты.
Что ж, как говорится, каковы времена, таковы и нравы. Времена были по-средневековому жестокими, да и нравы – совсем не милосердными, под стать тем временам. Вряд ли кто-нибудь возьмется сейчас «оправдывать» те нравы, а тем более те времена.
Важно, однако, отметить небезынтересную деталь. Царь Иван III без раздумья предал смерти врача-иноземца, который не смог сохранить жизнь его сыну Ивану Молодому. Но уже через каких-то четыре десятилетия, когда такие же врачи – иноземцы Николай Булев и Феофил вновь не смогли спасти жизнь другого сына Ивана III, царя Василия III, их и не подумали казнить или подвергнуть какому-то наказанию: в российском обществе созрело, очевидно, понимание ограниченных возможностей тогдашней медицины, несовершенства используемых ею методов лечения. Жаль, конечно, что такого понимания не было, когда решалась судьба врачей Антона, Леона, а также их коллег Ивана и Матвея Лукомских: эти польские врачи были в 1493 г. сожжены в железных клетках по подозрению в привозе ядов для отравы великого князя[156].
Судя по всему, примененный Леоном метод не был, очевидно, неизвестным для русских лекарей. Историк российской медицины В. М. Рихтер считал, что при «стинутых килах» (ущемленных грыжах), а также при некоторых местных болезнях матки, «с великою пользою и притом особым образом употреблялись в нашем отечестве некоторые механические средства». Это и были вантузы – накидывание на живот больших безвоздушных горшков. Позднее, в начале XIX в., российский врач И. Д. Гильтебрандт «в особом сочинении описал весьма обстоятельно, что в упорном стеснении килы они (вантузы. – М.М.) и тогда доставляли совершенную помощь, когда килорассечение (herniotomia) казалось необходимым», а также при неполном выпадении матки[157].
Русские лекари использовали рациональные методы лечения «хирургических» заболеваний. Так, при лечении ногтоеда (панариция) держали больной палец в теплой воде; после нагноения прикладывали печеный лук или соль с черным хлебом. Использовали (при вывихах) пластырь из уксуса, золы и отрубей, а также мальхан (мазь) из медвежьего сала, масла, квасцов и яичного